Город, где начинаются дороги

Мишка спохватился, когда тропинка потерялась в траве, и вспомнил, что ему нужно отыскать самую старую сосну. «Как же я её найду? – подумал он. – Самая старая, это значит – самая высокая? Или самая толстая?» Но все сосны вокруг казались ему одинаковыми. Мишка вздохнул и отправился дальше, на всякий случай решив пока никуда не сворачивать, а идти всё прямо и прямо.

Он прошёл шагов пятьдесят или шестьдесят, когда среди деревьев, и так росших не очень густо, наметился широкий просвет. Там оказалась просторная светлая поляна, а посреди поляны… Мишка в первый же миг понял, что это она! На поляне росла сосна. Нет – Сосна! Огромная, раскидистая, совсем даже не корабельная. В нескольких метрах от земли её ствол разделялся натрое, и каждый из этих трёх стволов по толщине не уступал любой другой сосне в лесу. С одной стороны ветви с длинной мягкой хвоей свешивались низко, Мишка даже мог их достать, правда хорошенько подпрыгнув. На другой стороне до самых нижних веток не дотянулся бы и спортсмен‑баскетболист.

Мишка обошёл дерево кругом, гладя шершавую кору. Почему‑то захотелось поздороваться, и он шёпотом сказал Сосне «здравствуйте». Все страхи, даже самые смутные, прошли. Загадочная женщина сказала правду, всё было: и сосновый бор, и старая Сосна. Значит, и остальное получится, и Верный отыщется! Мишка встал перед деревом с той стороны, откуда пришёл, повернулся и зашагал направо.

Спустя некоторое время лес расступился, и Мишка очутился на открытой вершине большого пологого холма. Заросший травой склон плавно спускался к реке. На противоположном берегу над деревьями поднимались едва заметные струйки дыма. Наверное, там какой‑нибудь дачный посёлок, решил Мишка. Должно быть, туда Верный и убежал.

Моста на реке не было, и Мишка немного этому огорчился. Вдвоём с папой он бы запросто переплыл на другой берег, а вот в одиночку было боязно. Однако Мишка уже окончательно поверил словам таинственной незнакомки и решил пока не отчаиваться. Надо сначала спуститься, там видно будет.

Когда он вприпрыжку побежал вниз, из‑за деревьев на другом берегу показался всадник. Мишка даже приостановился от удивления. Он ещё никогда не видел, чтобы кто‑то в окрестностях города ездил верхом. Разве только в парках, где катают за деньги. Но этот явно не катался, а ехал куда‑то с определённой целью. Он направил коня через реку вброд и затем вверх по склону холма. Мишка шёл навстречу и мог как следует его разглядеть. Удивления только добавилось. Всадник был мальчишкой лет пятнадцати, хотя назвать его вслух «мальчишкой» язык не поворачивался. Крепкий, широкоплечий, он сидел верхом без седла, цепко обнимая коня ногами в мягкой кожаной обуви, очень похожей на мокасины, как представлял их Мишка. Простые штаны не то из грубой ткани, не то из кожи довершали наряд парня. Сверху по пояс он был раздет, прямые чёрные волосы падали на плечи. Судя по всему, в таком виде он разгуливал часто, потому что всё его тело покрывал ровный густой загар. Мишка так сумел загореть только однажды, на юге.

Незнакомец тоже разглядывал Мишку, пристально и спокойно. Когда они поравнялись, он остановил коня и ещё некоторое время молчал. Молчал и Мишка. Он тоже на всякий случай остановился, но сомневался, стоит ли начинать разговор. Парень был старше, от таких не знаешь, чего ждать.

– Кто ты? – спросил наконец всадник.

– Я – Мишка… – ответил Мишка, слегка растерявшись. И, подумав, добавил: – Я из города.

Парень посмотрел на холм и покачал головой. В его взгляде мелькнула подозрительность.

– Ты лжёшь, – сказал он. – Город в другой стороне.

Мишке стало не по себе.

– Не вру я! – запротестовал он. – Ну… может, у вас тут ещё какой‑нибудь город есть в другой стороне. Но я не вру! Я собаку ищу.

– Твоя собака потерялась в городе? Почему ты ищешь её здесь?

– Мне сказали, что я найду его за рекой. Его зовут Верный. Серый такой, лайка… Ты не встречал?

– Собака с неправильным хвостом? – спросил парень.

– С неправильным? Скажешь тоже! – фыркнул Мишка. – Говорю же, он лайка. Ты что, лаек никогда не видел?

– Не знаю, кого ты называешь лайкой, но одну серую собаку с неправильным хвостом я видел. Если ты не лжёшь, иди за реку, там живёт сейчас наша тийошпáйе, там ты найдёшь собаку.

Мишка посмотрел на незнакомца с уважением. Он знал, что такое тийошпайе. Этим словом на языке племени лакота называлась община, живущая вместе. Мишка подумал, что внешность всадника действительно напоминает индейцев из кино.

– А вы в индейцев играете, да? – спросил он, втайне уже мечтая напроситься в игру.

– Я уже взрослый для детских игр, – ответил парень, пропустив мимо ушей слово «индейцы». – Ступай. Собака живёт у нашего вождя Токáлу Скá, – с этими словами он ударил пятками коня и поскакал вверх по склону. Если он и играл, то как‑то очень всерьёз.

Мишка пожал плечами и пошёл к реке. «Подумаешь! – бормотал он. – Не больно‑то хотелось связываться! Я тут, между прочим, тоже по делу, а не для игр».

Спустившись с холма, он подошёл к самой воде в том месте, где всадник пересекал реку. Ноги лошади тогда скрылись меньше, чем наполовину. Значит, Мишка тоже сможет перейти вброд. Для своего возраста он был рослым мальчиком, поэтому смело снял кроссовки, закатал штаны и шагнул в реку.

Вода оказалась прохладной. Он шёл осторожно, ощупывая ногами дно. Сначала идти было легко, однако на середине реки вода поднялась до колен, и стало чувствоваться течение. Мишка почти испугался, но потом подумал, что если упадёт на глубину, то уцепится за дно руками и выберется на берег на четвереньках, как крокодил. Они так играли с Людой на море, и оба здорово наловчились бегать «крокодильчиком» даже под водой. Успокоившись этими мыслями, он поднял голову, чтобы посмотреть далеко ли ещё до берега… и в тот же момент шлёпнулся в воду, поскользнувшись на гладком камне.

Поднявшись и отфыркавшись, Мишка огляделся в поисках кроссовок, которые, падая, выпустил из рук. Они двумя бело‑синими корабликами весело уплывали прочь по реке. Мишка кинулся было догнать, но сразу понял, что не сумеет – дальше течение становилось быстрее. Он с досадой ударил кулаком по воде и снова повернул к берегу. И тут услышал заливистый девчоночий смех.

Выше по течению от брода стояла молодая женщина, рядом с ней – девочка лет пяти‑шести, женщина держала в руках кувшин, девочка – что‑то похожее на большую глиняную кружку. И платья на них были точь‑в‑точь как у женщин из индейских племён на старых фотографиях, Мишка видел такие в интернете – с геометрическим узором и бахромой по низу и на рукавах.

Девчонка смотрела на Мишку и смеялась.

Мишка вздохнул. Ответить бы ей как полагается. Но, во‑первых, она маленькая, а во‑вторых… Всё было странно и непонятно. Тот парень на лошади, теперь вот эти две… Может, Мишка угодил на какой‑нибудь слёт реконструкторов? Василий Дмитриевич ему рассказывал. Собираются взрослые серьёзные люди, выбирают историческую эпоху, готовят костюмы, вещи разные, какие тогда использовали, оружие, а потом играют. По‑настоящему. Несколько дней такие игры могут длиться. Битву, например, какую‑нибудь историческую разыгрывают, или так, просто живут. Мишка тогда заявил, что если бы ему посчастливилось участвовать в такой реконструкции, то за индейцев он с радостью играл бы, а вот за тех белых, которые их убивали, – ни в жизнь!

Женщина тем временем набрала воды в кувшин, поднялась и строго сказала всё ещё хихикающей девочке: