Город, где начинаются дороги

– Да. Мы найдём мальчиков, ты заберёшь собаку, и я отвезу тебя в Город.

– Но зачем? Я понял, что… это другой город, не тот, где я живу. Зачем тогда? – в голове у Мишки эта фраза прозвучала так: «Я понял, что ты говоришь про другой город…» – но дойдя до языка, она сама собой перестроилась, чтобы избежать обращения. Говорить взрослому «ты» было неловко, пусть даже того и требовал местный обычай.

Токалу Ска взглянул на Мишку через плечо.

– Ты ещё не понял, Вакпа Ку? У сказок свои законы. Ты сможешь вернуться домой не иначе, как побывав на Поляне Костров, а для этого нужно попасть в Город.

Мишка почти не удивился. В нём натянутой тетивой индейского лука задрожало предвкушение чего‑то необычного и удивительного. В сказках всегда случается такое. И, может быть, оно уже началось – вождь вдруг принялся всматриваться куда‑то далеко вперёд. Мишка выглянул из‑за его спины и через некоторое время увидел скачущих навстречу мустангов.

Коней было пять, они быстро приближались, на их спинах, пригнувшись и держась за гривы, сидели мальчишки – ровесники Мишки и постарше. Токалу Ска остановил свою лошадь и ждал. Мальчишки явно узнали вождя и принялись усмирять разгорячённых скакунов. Подъехав вплотную, один из мальчиков, самый старший, сказал:

– Хау, Токалу Ска. Мы ехали к тебе. За большим валуном мы встретили бледнолицего мальчишку. Мы хотели проучить его, чтобы не совался в наши земли, но он передал вот это, – юный индеец протянул вождю свёрнутый трубочкой листок бумаги. Токалу Ска развернул послание, и Мишка тоже увидел: на бумаге был рисунок, сделанный чернилами. Большое дерево, рядом гора или холм, солнце и тень от дерева, протянутая в сторону холма.

– Бледнолицый сказал, это ему дал человек, которого мы называем Отаэйé, и я думаю, бледнолицый сказал правду.

– Он сказал правду, – кивнул вождь. – Возвращайтесь в стойбище и расскажите всё. Скажите, что я поехал на встречу с Отаэйе.

– Должны ли мы сказать, когда ты вернёшься?

– Этого я пока не знаю. Мато, – позвал вождь, – где Серый, которого я тебе подарил?

– Он убежал, – отозвался мальчишка лет десяти. – Он чужая собака, он убежал с бледнолицым.

Мишка сник. Не видать ему Верного. Токалу Ска не станет искать какого‑то там мальчишку, особенно теперь, когда у него, похоже, появилось неотложное дело. Ещё неизвестно, что с самим Мишкой будет.

Юные всадники, конечно, заметили за спиной вождя ещё одного «бледнолицего» и поглядывали с любопытством, но вопросов не задавали. Токалу Ска свернул письмо, убрал его за пояс и кивнул старшему, давая понять, что разговор окончен. Тот молча ударил пятками коня, сразу посылая его в галоп, остальные умчались следом.

Мишка понуро ждал. Токалу Ска посмотрел на солнце и сказал:

– Теперь держись крепче, нам придётся скакать галопом, чтобы успеть к назначенному времени. – И прежде, чем Мишка осознал происходящее, добавил: – Если твой пёс убежал с мальчиком, который принёс послание от Отаэйе, значит, Отаэйе может о нём знать.

Мишка просиял: Токалу Ска берёт его с собой! И, наверное, эта встреча важная, раз надо спешить. Вот они, приключения! Да к тому же надежда вернуть собаку всё‑таки не потеряна.

– Держись, – повторил вождь. Мишка обхватил его за пояс, и они полетели.

 

Клубочек самокатный

 

– Миша! Мишка, куда ты?

Люда крикнула ещё несколько раз, но брат её не услышал. Он нёсся по улице и орал во всё горло: «Верный! Верный!». Так зовут собаку Мишкиного учителя математики, но откуда она тут взялась? Почему брат внезапно прервал игру и умчался за этим Верным? Люда понимала, что должна быть причина. Она побежала домой проверить, где Мишкин телефон.

Конечно, вот он, мирно лежит на столике возле телевизора! Забыть дома телефон – это братцу как дважды два! Люда вздохнула – придётся искать.

Она снова вышла на улицу и направилась в ту сторону, куда убежал Мишка. Брата и след простыл. Дойдя до поворота, Люда посмотрела по сторонам. Нет, направо Мишка свернуть не мог, некуда, там узкий проход между домами, упирающийся в гараж. Значит, налево. Люда помедлила немного – эта улица была крайняя, туда ходить не разрешали. Но потом она сказала себе: «Я же ненадолго и не просто гулять, я Мишку ищу», – после чего свернула и решительно направилась вперёд.

Она дошла до самого конца улицы, заглядывая всюду, где Мишка, по её мнению, мог бы спрятаться, но брата нигде не было. Люда начала злиться. Как это так – убежал, ни слова не сказав! Посреди игры, ни с того ни с сего, не предупредил… с собой не позвал! Да ещё и подевался куда‑то совсем, как сквозь землю провалился! А теперь его ищи!

Но кроме этих мыслей были и другие. Вдруг что‑то случилось? Вдруг Мишке нужна помощь? Братец, конечно, иногда раздражает, но в беде она его не бросит!

У конца дороги Люда остановилась. Дальше была роща. Они ходили туда гулять, но только со взрослыми. На другую улицу Мишка ещё мог убежать один, но уж в лес‑то бы не пошёл, в этом Люда была уверена. Она растерянно оглядывалась, теребя пальцами косу. Вот окраинные дома – один опрятный, свежевыкрашенный, второй тёмный и покосившийся, за ними – ещё два заколоченных, дальше – кусты, стихийная свалка старых автомобильных покрышек, снова кусты, за которыми дорога из асфальтовой превращалась в грунтовую и убегала за деревья. Здесь просто некуда было больше уйти. Неужели всё‑таки в лес? Но зачем? И что теперь делать?

– Потерялась, девонька? – раздался вдруг ласковый голос. Люда вздрогнула, но только от неожиданности, напугать такой голос не мог.

На обочине дороги стояла старушка в светлой кофте, длинной синей юбке и тёмном переднике. На её голове был повязан платок, так, как бабуля Надя никогда не завязывала: узлом наверху и с двумя ушками‑хвостиками. Глаза у старушки были добрые и словно молодые. В руках она держала какие‑то травы (в городе такие не растут), и обрывала с них длинные листья и стебли. Её руки делали это будто сами по себе, смотрела старушка на Люду.

– Ты откуда, милая? – снова спросила она.

– Я с соседней улицы, – ответила Люда. – Вы не беспокойтесь, я не заблудилась, я просто… Вы мальчика здесь не видели? В джинсах и футболке такой сине‑белой. С ним ещё, может, собака была. Не видели?

– Мальчиков не видала, – улыбнулась старушка, – и собак тоже. А на что они тебе?

– Это брат мой… младший, – зачем‑то уточнила Люда. – Убежал куда‑то, бестолочь. Ни стыда, ни совести!

– Вишь чего – брат, – задумчиво проговорила старушка, пряча траву в холщовую сумку, которая висела у неё через плечо. – Ну вот что, девонька, брата я твоего не видала, но помочь найти – помогу. Ежели твёрдо того хочешь.

– Хочу, конечно!.. – чуть возмущённо начала Люда, но осеклась.

Старушка смотрела на неё мягким, проницательным взглядом. Её слова звучали странно, однако за ними ощущалось нечто такое… такое… Серьёзное и требовательное. И в то же время – таинственно‑щекочущее и чудесное. Почему‑то вспомнилась сказка «Гуси‑лебеди»…

И пропало всё раздражение на обормота‑Мишку, осталось только «это мой брат» и предчувствие волшебства.