Игры любвеобильных фей. Рай в неглиже
– М‑м‑м… Указание, конечно, слабовато, никакой конкретики не предусматривает. Нету ни конкретной скорости, ни километража… И других сведений тоже не предвидится?
Андрей устремил на дядю Колю вопросительный взгляд, но тот покачал головой.
– Впереди должен быть журавель.
– О, господи! – схватился за голову Андрей. – Журавель!
Но заметив выражение лица дяди Коли, сменил тон и прибавил:
– Ну, ладно, выбора у нас все равно особого нет. Попробуем. Во всяком случае, теперь у нас есть хоть какие‑то предположения, в каком направлении двигаться. Завтра на рассвете тронемся с этого места на запад. Будем идти пешком сутки. И наверное, примерно придем туда, куда притащился ваш предок. Вот только какова должна быть скорость нашего движения?
– Лошади, тяжело груженные золотом, вряд ли двигались быстро.
– Лошади?
– И три повозки.
– Но тут должна быть дорога, по которой они прошли.
– Возможно, она прежде и была. Но теперь лес совершенно ее поглотил.
– И что же нам делать?
– Пойдем как есть. Пешком и на запад.
На этом и порешили. Завтрашний день всем предстоял весьма тяжелый. И тем не менее все участники завтрашней экспедиции находились в приподнятом настроении. Даже муж тети Ани – невысокого роста крепенький мужичок – оживился и спросил:
– Так что, Андрей, завтра пешочком, стало быть, пойдете? Машина вам не нужна будет? Могу своими делами наконец заняться?
Андрей кивнул, и мужичок повеселел еще больше.
– Дурь все эти ваши поиски! – откровенно заявил он друзьям, бредя к своей «Ниве» через лес. – Уж сколько народу тут сокровища старика Морозова искали, а никто их не нашел. Лишь головы понапрасну в наших местах сложили. В лес‑то отправлялись многие, а вот спросите вы, многие ли назад возвращались?
После такого напутствия оставаться в еловой чаще никому больше не захотелось. Да еще солнце зашло за тучу. Снова собирался дождь. И здешняя местность стала казаться нашим кладоискателям такой мрачной, что хоть плачь.
Дождь застал их на обратной дороге в Морозовск. И шел весь остаток дня, весь вечер и всю ночь. Радовалась ему одна тетка Аня.
– Ишь, как зарядил! Весь огород мне польет. Насосом воду качать не надо, электричество жечь не надо, экономия!
Подруги уже привыкли к тому, что у их хозяйки каждая копейка на счету. Вторую такую скупердяйку еще надо было поискать. Хлеб в доме у тетки Ани выдавался каждому строго по счету. На завтрак и обед полагалось по куску, на ужин выдавалась двойная порция. Вся оставшаяся еда закрывалась на замок и появлялась на столе исключительно во время завтрака, обеда или ужина.
И хотя в подполе в чанах мокли головки домашнего сыра, в домашней коптильне висели окорока и домашние колбасы, ничего этого гостям не доставалось ни крошки. Их кормили все теми же макаронами, которые дочь тети Ани, работавшая в школьной столовой поварихой, умудрялась потихоньку утаивать и пересылать матери в деревню. Макароны с зеленью со своего огорода – пища здоровая, но весьма однообразная.
И к тому же находиться под одной крышей с вечно недовольной и мечтающей припахать их всех к своему хозяйству теткой было не очень‑то приятно. Подруги сами не знали, по какой причине до сих пор ютятся в чуланчике, если могли бы с комфортом и душевным, и телесным расположиться в избе у тети Маши. Не делали они этого по причине, мало понятной и им самим. Сидели у тетки Ани и слушали ее воркотню. Дождь за окном шумел, на душе становилось все тоскливей и тоскливей. И девушки, несмотря на плохую погоду и проливной дождь, вооружились зонтиками, плащами и резиновыми сапогами и отправились в гости к тете Маше.
Но прежде чем они вышли со двора, их внимание привлекла какая‑то тень, мелькнувшая возле коровника, в котором по случаю плохой погоды скучали коровы.
– Там кто‑то есть.
– Вижу.
– И он прячется.
– Тоже вижу. Сделаем вид, что мы ничего не заметили.
Обогнув дом тетки Ани по кругу, девушки зашли к коровнику с другой стороны. И теперь могли без труда рассмотреть человека, который тут прятался. Это был совсем молодой парнишка, невысокий и щупленький. Он был явно местный, одет очень просто и даже бедно. На ногах у него были старые кроссовки, чудовищно размокшие от воды и испускающие маленькие фонтанчики при каждом движении парнишки. И несмотря на то, что одежда на нем промокла насквозь, он терпеливо стоял под дождем, не сводя глаз с дверей дома и явно кого‑то дожидаясь.
Подругам не пришлось долго ломать голову, кого же ждет странный гость. Едва на пороге появился Андрей, как парнишка весь подобрался и издал странный свист. Андрей, услышав зов, вздрогнул и произнес, обращаясь к идущей следом за ним Соне:
– Дорогая, подожди меня в доме. Дождь усиливается, давай переждем его.
– А ты куда пойдешь?
– Куда‑куда… Туда, куда вдвоем не ходят. Ясно, моя ревнивица? В туалет я иду.
Соня понимающе хмыкнула и вернулась в дом. А Андрей поспешил совсем не в направлении летнего домика с заботливо вырезанным на двери сердечком. Он перебежал через двор и оказался возле коровника.
– Ну, что? Чего приперся? Я тебя не звал!
– Андрей, мне деньги нужны.
– И при чем тут я?
– Ну, как же, Андрей… Ты же обещал. Деньги… Ты обещал!
– Ничего я тебе не обещал.
– Ты сказал, что икона бешеных денег стоит. Я ее тебе принес, ты обещал…
– Икона никчемная. Она ничего не стоит.
– А оклад? Ты говорил, что он из серебра!
– Ошибался. Оклад металлический. Тоже ничего не стоит.
– Так верни тогда икону! – неожиданно громко потребовал парнишка. – Ты же ее в город к оценщику возил?
– Ну, возил.
– Врешь! Не успел бы ты ее в город отвезти.
– Это ты бы не успел. А я на машине! Фьють! И я там! Не стоит твоя икона ни копейки!
– А раз она ничего не стоит, тогда взад верни. Бабка заметила, что иконы нет, худо ей совсем стало. Я‑то думал на эти деньги лекарства ей купить, чтобы она поправилась. А оно вон как получилось. Верни икону, Андрей, пожалей бабку.
– Нету у меня твоей иконы.
