Игры в любимых. Серия «Истории любви»

– Я и не собиралась, – пожала плечами Кристина.

Они припарковались и вошли в больницу. Внизу им выдали белые халаты, и они поднялись на второй этаж. Николай Степанович лежал в самой последней одиночной палате. Да уж, подумала Кристина, когда они вошли, деньги делают свое. Палата была чистая, светлая и напоминала комнату люкс. Веселые занавесочки на окнах, небольшой телевизор, радиоприемник, цветы в вазах, чистое белое постельное белье. И пожилая аккуратная сиделка.

– О, сынок пришел, ну проходи.

Кристина взглянула на кровать. Отец Саши оказался мужчиной лет 65. У него были седые волосы, исчерченное глубокими морщинами и складками лицо, холодный, если не сказать, едкий взгляд, жесткий рот и неожиданно громкий сильный голос. Этот голос создавал обманчивое впечатление, что перед тобой молодой мужчина. Определенно, конкурентам с ним было непросто.

– Опять вертихвостку привел? – неодобрительно поинтересовался он.

Не задумываясь, что делает, Кристина положила руку Саше на плечо и спросила:

– Кого это ты сюда приводил?

Саша непонимающе стал смотреть на нее, но ничего не сказал.

– Я девушка порядочная. Меня Кристина зовут, – представилась она.

– Посмотрим, какая ты порядочная.

– Пап, не вредничай. Кристина, правда, хорошая девушка.

Он начал доставать продукты из пакетов и вместе с сиделкой складывать их в шкафчики. Кристина чувствовала на себе взгляды Николая Степановича, но старалась не обращать на него внимания. Однако пристально он на нее не смотрел.

– Ты, Кристина, присаживайся ко мне поближе, поболтай со старым человеком.

– Ну какой же вы старый, – сказала Кристина, садясь поближе.

– Старый я, старый стал. Видишь, какая седина у меня. Как тут седым не станешь, когда так переживаю за сына своего единственного.

– Пап, ты сильно – то не переживай за меня, за себя беспокойся, ладно? Кристин, я ведь правильно говорю? – Саша склонился к отцу, поправил у него одеяло, – вы поболтайте пока, а я к доктору схожу.

И быстро вышел. Николай Степанович обратил все свое внимание на гостью. Почему‑то эта нисколько не походила на предыдущих Сашиных девок.

– Ты тоже считаешь, что мне не стоит сильно за Сашу переживать? – спросил он, и Кристина почувствовала себя студенткой, сдающей экзамен пожилому и вредному преподавателю.

– Вам сейчас важнее думать о собственном здоровье, поправляться скорее. А за Сашу беспокоиться не стоит, он сильный и сам со всем справится.

– Вы давно с ним знакомы?

Кристина замялась.

– Вообще‑то не очень.

– Он у меня совсем еще мальчик, – вздохнул он. – За ним до сих пор присмотр нужен. Как он будет жить один?

– Ну почему один? Вы не должны говорить так. Вы обязательно поправитесь.

Николай Степанович как‑то нахмурился, и Кристина вдруг почувствовала его усталость. Не ту, что накапливается за день, а ту, которая копится изо дня в день, скатывается в снежный ком и становится хронической.

– Вам нужно отдыхать, расслабиться и не думать о работе и сыне. Вот поправитесь и возьметесь за все с новой силой.

Она правда так думала. Это совсем не была угодливость или желание понравиться, ей вдруг захотелось заботиться, поухаживать за этим человеком.

– Мне кажется, Кристина, что вы старше моего сына, – сказал вдруг Николай Степанович и сразу прочитал в ее глазах удивление.

– Как вы это поняли? Мне никто не дает мои годы.

– И я бы не дал, если бы вы встретились мне в другое время.

– Не поняла, – призналась Кристина и даже взглянула в его глаза. Они оказались ясные и очень светлые, как и у сына. – То, что я, как бы это сказать, не из общества вашего сына, это можно было увидеть, это заметно, но с чего вы взяли, что я старше?

Николай Степанович тихонько засмеялся. Тут открылась дверь, в палату залетел его сын, и Кристина так и не узнала, как он определил ее возраст.

– Ну что отец, доктор сказал, что ты идешь на поправку. И особенно просил обратить внимание на тот препарат, который он рекомендовал, это очень хорошее средство и…

– Ну хватит, хватит, – довольно резко прервал его Николай Степанович. – Не надо меня сказками кормить.

Кристина взглянула на мужчину. Он лежал, прикрыв глаза, как будто устал, и веки его немного подрагивали.

– И все‑таки, папа. Доктор плохого не посоветует, и еще можно поставить тебя на ноги.

Николай Степанович ничего на это не сказал, но Кристина увидела, что он сильно сжал зубы. Вылечить человека без его желания практически невозможно, это она знала точно.

Саша вздохнул.

– Тебе чего‑нибудь надо?

– Нет, не беспокойся, – пробормотал его отец, по‑прежнему не открывая глаза, как будто потеряв интерес к происходящему. – Мне отдыхать пора, так что вы идите, у вас у самих дел много.

– Ну мы пошли тогда.

Кристина поднялась, пошла к выходу и тогда вспомнила, что у нее в пакете вчерашний пирог.

– Я тут пирог принесла, – сказала она сиделке и протянула пакет, – если Николай Степанович не будет, сами съедите.

Сиделка молча кивнула, а Кристина краем глаза отметила, что Николай Степанович наблюдает за ней, слегка приоткрыв глаза.

– Пока, пап.

– До свидания. Выздоравливайте, – сказала Кристина, и они с Сашей вышли из палаты.

До машины шли молча. И только когда выехали за территорию больницы, он спросил:

– Ну как тебе мой отец? Не сильно напугал?

– Да нет. Он очень устал, это чувствуется. Но мне не показалось, что его состояние такое уж критическое.

Саша вздохнул.

– Ты просто его не знаешь. Он не привык показывать, что ему плохо или больно.

– Возможно. А что говорит врач?

– То же, что и всегда. Что ему не нравится поведение моего отца, и анализы тоже не нравятся. Надо провести всестороннее обследование, а отец против и уговорить себя не дает.

Они немного помолчали.

– Спасибо тебе, – наконец сказал он.