Исход

Я смотрел на карту, Господи. Я все понял. Мы вчера получили приказ экстренно готовиться к переброске на юг. Значит, мы полетим в Мексику, а оттуда в Панаму. Чтобы с ее территории совершать налеты на Венесуэлу. Как сказал президент, агрессор должен быть наказан. Я уверен, что нас пошлют бомбить эту маленькую, но очень богатую страну. У них, очень много нефти, и если ты не знаешь этого, Господи, я скажу тебе. Они продавали нефть и покупали у русских самое лучшее оружие. Может даже и самолеты‑невидимки. А еще они покупали эти самые системы противовоздушной обороны. Со страшными и быстрыми ракетами.

Поэтому я боюсь, Господи. Я боюсь, что меня собьют. Что я не успею катапультироваться. Спаси меня, Господи. Я буду молиться тебе и днем и ночью, и даже в полете. Только спаси меня. Я сижу сейчас возле ангара, за стенкой. Если ты посмотришь сверху, ты увидишь меня, Господи. И еще я прошу тебя, забери у меня хоть немножечко этого липкого страха. Прошу тебя Господи. Я сейчас помолюсь тебе и пойду на ужин. Помилуй меня, Господи.

 

Запись 2. Спасибо тебе, Господи, что ты помог мне и забрал у меня немного моего страха. И хотя я по‑прежнему все еще боюсь, мне все равно уже намного легче. Я совершенно не понимаю, что происходит. Но мне кажется, что творится что‑то странное. У нас стала отказывать техника. Самая лучшая на свете, как нам утверждали. Может она действительно самая лучшая, но она все равно отказывает. Ломается все, без разбора. И без всяких причин. И хотя опять пошли слухи о компьютерном вирусе русских, мне не верится.

Как может какой‑то вирус, из‑за которого у нас отобрали всю электронную технику, сломать мою электрическую зубную щетку? Ведь в ней только моторчик и батарейка. Ну, еще кнопка. И все. Но она все равно сломалась. Я перепробовал несколько новых батареек, но она так и не заработала. Мне пришлось ее выкинуть. И теперь у меня на весь вечер испорчено настроение.

И все потому, что я не могу купить новую. А знаешь, почему, Господи? Потому, что я сижу сейчас на окраине аэродрома, что расположен возле некрасивого мексиканского города, с труднопроизносимым названием – Вильяэрмоса. Ты, наверное, даже не знаешь, где это. Ну, еще бы, ведь это такая глушь, не то, что наши знаменитые мегаполисы.

Я сижу на каких‑то брошенных железках и смотрю на закат. Здесь даже закат не такой красивый, как у нас, в нашей большой стране. Хотя, мне немного мешают смотреть клубы дыма, поднимающиеся из города и его окраин. Этот некрасивый город разбомбили несколько дней назад, а в нем до сих пор горят пожары. И никто, почему‑то не хочет их тушить. А может быть, тушить их попросту некому. Ребята поговаривают, что когда наша сухопутная бригада захватила город, в нем почти не было жителей. Эти трусливые мексиканцы просто сбежали при виде наших бравых солдат, въезжающих в город на танках и «Хаммерах».

Но, если никого вокруг нет, то почему наш аэродром оцеплен и никого из нас не выпускают в город? А я так хотел купить себе новую зубную щетку. Я даже готов был ради этого пройти несколько километров пешком. И это несмотря на то, что здесь очень жарко и пыльно. Да, Господи, я готов был это сделать. Я даже хотел помолиться тебе по дороге. Но меня не пустили. И теперь я сижу и рассказываю тебе, через диктофон, всю эту грустную историю.

А может это и хорошо, что меня не пустили в город. Все равно я не знаю их языка. Я даже не смогу прочитать вывески, чтобы узнать в каком магазине продают американские зубные щетки. Да и магазины, наверняка закрыты, если никого нет. И вообще, я даже не знаю, чистят ли зубы эти отсталые мексиканцы?

Я сейчас остановлю запись, Господи. Потом я помолюсь тебе и пойду готовиться ко сну. Я даже не представляю, как я буду чистить зубы этой примитивной, обычной зубной щеткой, что дал мне Стив Уивер. Жаль, что у него не было в запасе электрической.

 

Запись 3. Моя маленькая Линн. Я так беспокоюсь о тебе. И хотя ты, в свои двадцать семь лет, уже давно не ребенок, я все равно боюсь за тебя. Я очень надеюсь, что ты не исчезла в этой чертовой вспышке. Мне не хочется думать, что этот поганый вирус добрался до тебя.

А в том, что это все‑таки вирус, я почти уверен. Нам сегодня все рассказали старшие офицеры. По данным внешней разведки, не осталось никаких сомнений, что все это проделки злобных русских. Именно они изобрели этот компьютерный вирус и хотели запустить его в наши сети. Чтобы внести хаос и разрушить нашу демократию. А потом и захватить нашу страну.

Но их коварные планы не сработали. И теперь не они нас, а мы их завоюем. Потому, что этот самый вирус сперва ударил по самой России. Все началось именно там. В этой холодной стране, где всегда лежит снег и все время очень холодно. Где даже президент, чтобы согреться, каждый день пьет водку и играет на гармошке. Именно в России началось массовое сгорание детей. А потом этот вирус, по сетям интернет проник во все страны, и этот кошмар захватил весь земной шар.

Но русские и здесь просчитались. По докладам нашей разведки, в России вместе с детьми начали пропадать и взрослые. Правда, пока в основном женщины. Жаль, конечно, что это так. Это значит, что солдат у них по‑прежнему много. И завоевать их будет не так просто. Но ничего, мы подождем, а потом что‑нибудь придумаем. Мы все равно победим. И эта тысячелетняя империя зла наконец‑то исчезнет. И будет над этой страной развеваться гордое знамя американской демократии, знамя свободы, мира и добра. И мы будем жить в их городах. Правда, для этого, нам сначала придется отстрелять или выгнать всех медведей, что бродят по их заснеженным улицам.

Но это не важно. Главное, чтобы ты, моя Линн, моя сладкая попка, не сгорела в этой чертовой вспышке. Нам рассказали, что у гражданского населения тоже изъяли все телефоны и все компьютеры, чтобы очистить их от коварного вируса. Я надеюсь, что ты была послушной девочкой и все отдала им сама.

Я с ужасом вспоминаю, как забирали все это у нас. Как мы стояли голые у стены. И мне очень не хочется думать, что и тебя так же раздели. И что в твоих ажурных трусиках тоже искали якобы спрятанные телефоны. Хотя, будь я на их месте, я бы точно не отказался поискать именно в трусиках. Да и в лифчиках тоже.

Я знаю, что за эти слова, ты наверняка разозлилась бы на меня. Но я прошу тебя, не обижайся. У меня так давно не было женщины. И мне очень приятно вспоминать, как ты выглядишь без одежды. Надеюсь, когда мне вернут мой ноутбук, твои фотографии все еще будут там. Я так люблю твою круглую, упругую попку.

 

Запись 4. Господи! Господи! Господи! Останови эту войну!!! Я прошу тебя, Господи! Останови ее! Это неправильная война! Я не хочу такой войны! Я не готов к ней! Я не могу так воевать! Я не хочу погибнуть! Господи! Господи, помилуй меня и спаси! Спаси меня!!!

 

Запись 5. Прости меня, господи, за мою предыдущую запись. Я слаб, я немощен, я напуган. И хотя мои эмоции уже немного улеглись, я все равно не могу забыть увиденного. Я расскажу тебе, Господи, что со мной произошло, и что меня так напугало.

Я лежу сейчас на койке передвижного госпиталя и диктую эти слова. Я здесь один, поэтому я не боюсь, что меня услышат. Я буду находиться здесь, еще несколько дней, пока мое самочувствие не придет в норму. Меня отстранили от полетов, и положили сюда на целую неделю. Всему виной стресс, полученный во время последнего полета.

Я чуть не сошел с ума в кабине своего «Раптора». Если бы не умные компьютеры, помогающие нам управлять этой сложной машиной, я бы, наверное, упал прямо там, в это кипящее смертью море. Или разбился бы при посадке.