Из плейбоя в романтики

Беспокойство в голосе брата задело Лоу за живое. Они так усердно трудились, чтобы создать винокурню «Четыре вора». Вложили в этот бизнес свою кровь, пот и все доступные ресурсы, чтобы избавить четырех братьев Рено от страданий многих поколений и создать прочное наследие. Лоу выбрал это имя, именно чтобы признать свое пестрое прошлое и превратить его в законное будущее. Ирония в том, что один из его братьев не хотел иметь ничего общего с тем, что осталось от семьи, а другой поставил под угрозу их планы. Злость все еще жгла. И теперь они оказались в трудном положении, нуждались в финансировании.

Паркер Кейн чудесным образом обратился к ним точно в нужное время. Реми хотел отказаться от крупного предложения, желая выбрать один из более скромных вариантов. Но как только Лоу начал думать о том, что мог бы сделать с такими деньгами, он не мог отпустить это.

– Я знаю, что он хочет присоединить нас к своей компании. Я просто не понимаю почему.

Это было главной причиной колебаний Лоу, несмотря на то, как сильно он хотел роста и продвижения фирмы, требовалось только вливание наличности. Кроме того, причина, по которой он решил посетить вчерашний круг миллиардеров, – посмотреть Паркеру Кейну в глаза. Чтобы оценить человека по достоинству, как называл это его отец. Но он ушел с чувством, что его сочли недоумком, и это вывело его из себя. Как будто деньги, которые заработал в поте лица, тратились иначе, чем доллары, доставшиеся от папочки.

– Ты согласился на аудит? – спросил Реми.

– Согласился, – сказал Лоу. – Вот почему я немного покопался в Марлоу Кейн. Она единственная, с кем можно общаться.

– Она придет сюда? – От волнения глаза Реми заблестели, как у ребенка в рождественское утро.

– В следующий понедельник. И ни при каких обстоятельствах ты даже не поведешь глазом в ее сторону. Понимаешь? – Лоу ткнул пальцем в уже ухмыляющееся лицо своего брата.

Репутация Реми как дамского угодника рано и прочно утвердилась в приходе Терребонн, где они выросли, и последовала за ними в Финкасл, штат Вирджиния. Хотя сейчас Реми вроде бы остепенился. Откуда взялся укол сумасшедшей ревности, Лоу не знал.

– Я торжественно клянусь вести себя прилично, – сказал Реми, подняв клятвенно ладонь.

Поднеся кружку к губам, Лоу сделал глоток, поморщившись от горького напитка.

– Эмили? – спросил Реми с понимающей улыбкой.

Пристрастием племянницы было вставать рано и пробираться в офис, чтобы приготовить кофе, что не всегда выходило хорошо. Они вдвоем воспитывали Эмили после того, как ее мать, бывшая жена Реми, ушла вскоре после ее рождения.

Поставив кружку на стол, Лоу вернул свое внимание к изображениям Марлоу. Как самому молодому, Лоу часто поручали стоять на стреме. Однажды он зазевался, и Реми провел пять лет в тюрьме.

С тех пор Лоу как будто все время был в поиске неприятностей. Из‑за того, что он настаивал на продолжении инвестиций «Продуктов Кейна», он привлек проблемы прямо в их дом. Хотя он не мог помешать Марлоу Кейн приехать, мог сделать так, чтобы она не захотела оставаться дольше, чем необходимо. Учитывая, как она ехала в его голове всю обратную дорогу из Филадельфии, это, вероятно, было лучше для них обоих. Оторвав взгляд от экрана, он улыбнулся Реми:

– У меня кое‑что есть на примете.

 

Глава 3

 

Слова сначала возникли в голове Марлоу, затем прозвучали, когда она чуть оправилась от шока.

– Ты издеваешься?

Шок от вида приветствующего ее за лобовым стеклом покрытого пылью «БМВ». Мужчина без рубашки, размахивающий топором. Не проблема, если бы человек без рубашки, размахивающий топором, не был Лораном Рено, владельцем винокурни «Четыре вора». Импровизированный Бэтмен с балкона, который жестоко обошелся с Нейлом, прежде чем нанести удар по ее самолюбию. Хотя она это заслужила.

Поняв это после второго бокала охлаждающего голову шампанского, она направилась в бальный зал, надеясь найти его и извиниться. В конце концов, он пытался помочь. Даже если его демонстрация грубой силы была вульгарной, ненужной…

Не найдя его, она рано ушла с вечеринки и вернулась домой, в свой таунхаус на Риттенхаус‑сквер, где ее утешением была долгая ванна.

На следующее утро отец вызвал Марлоу в офис, чтобы сообщить, что она проведет аудит финансовых отчетов винокурни «Четыре вора» на месте. Эквивалент королевского гамбита Паркера Кейна в долгой шахматной партии их переговоров. Несмотря на сомнения, идея вырваться за пределы отделанной мрамором штаб‑квартиры корпорации «Продукты Кейна» в центре Филадельфии пришлась ей по душе.

После долгого странного месяца, который она провела, погруженная в работу после разорванной помолвки с Нейлом, это радовало. Вплоть до того момента, как она с грохотом проехала по грунтовой дороге, петляющей между высокими дубами и кленами, и обнаружила полуголого мужчину, колющего дрова возле коптильни. Она с восхищением наблюдала, как Рено наклонился, чтобы схватить еще один брусок, мышцы его обнаженной спины двигались, когда он положил его на пень.

Длинные руки взметнулись над головой, большие ладони схватили топор и опустили его с ударным звуком и гортанным ворчаньем, от которого она почувствовала себя такой же расколотой. Мурашки пробежали по ее рукам, когда она наблюдала за его грацией на фоне звуков классической музыки, доносящихся из динамиков ее ультрасовременной звуковой системы. Как часто случалось, когда ей приходилось решать особенно неприятную задачу, она слушала ее во время своего пятичасового путешествия из Филадельфии.

Несмотря на предложение отца лететь самолетом, принадлежащим компании, она выбрала поездку в одиночку, думая, что по дороге прояснит голову и успокоит нервы. Марлоу заглушила двигатель и, чувствуя на себе его взгляд, посмотрела в зеркало заднего вида на себя после дороги. Потянувшись к пассажирскому сиденью, она взяла кожаную сумку с ноутбуком и перекинула плащ через руку, прежде чем выйти из машины, и бедром проверила, закрылась ли за ней дверь. На высоких каблуках она направилась к мужчине, выпрямив спину, расправив плечи и вздернув подбородок под властным углом, который она освоила у отца. Она остановилась, наполовину опасаясь, что может в конечном итоге упасть вперед от его притяжения.

– Еще раз здравствуйте, – сказала Марлоу.

Гравий захрустел под его рабочими ботинками, когда он положил топор на плечо.

– Итак, вы Лоран Рено?

Он протянул руку, в которой не было топора. Ее ладонь исчезла в его хватке, вызвав знакомый толчок в ту секунду, когда его огрубевшая кожа коснулась ее. Не похоже на приветствия мужчин, не державших в руках ничего тяжелее ручки дизайнерского портфеля.