Изгой

– На одну ночь. Не люблю повторяться.

Он пожимает плечами, удаляет сообщение и запихивает телефон в задний карман штанов. Надеюсь, те сиськи когда‑нибудь найдут своего принца на белом коне.

– Итак, если ты не какой‑то там порнозависимый с извращенными вкусами, то что ты весь день делаешь за компом? – спрашивает он, все еще явно возмущенный, что я не хочу водиться с ним, его друзьями и его случайными сисястыми девчонками из города.

– Ищу информацию, – размыто отвечаю я.

Множество парней кивают Фенну и здороваются с ним, пока мы идем по двору. Он явно считается чем‑то вроде знаменитости в этом крохотном богатеньком мирке. Что касается меня, меня никогда особо не интересовали крутые ребята и их почитатели. Что может быть смешнее, чем старшеклассник на пьедестале?

– Информацию для чего?

– Для личных проектов.

– У‑у‑у, – передразнивает он меня, – как загадочно. Ты что, органы на черном рынке толкаешь? Или управляешь нелегальной крипто‑империей?

– Как тебе больше нравится.

– Ты серьезно собираешься таить секреты? От собственного брата? – картинно обижается он.

Я пожимаю плечами, давя ухмылку. Секреты – это моя суперсила. Пока он доставал меня призывами гулять и знакомиться, я уже узнал все, что мне было нужно, как про моего нового братца, так и про остальных обитателей Сендовера.

Взломать дело Фенна в архивах школы было легче легкого, как и залезть в его личные сообщения. Сколько же он болтает с этой Кейси. Ощущение было, словно я наблюдал двух разных людей. Вот тут он напропалую пошлит с какими‑то случайными телками, а вот они с Кейси болтают о каких‑то мюзиклах с «ТикТока» или подобной фигне. Если он так к ней аккуратно яйца катит, то больно много усилий ради такой маленькой награды. Почти что хочется предупредить бедняжку. Она кажется милой. Но я не собираюсь лезть в чужие дела.

В моем мире знания – это настоящая сила. И я чертовски хорошо их добываю. На данный момент, впрочем, я совершенно не собираюсь доверять Феннели Бишопу и показывать ему размах своих способностей. Людям обычно не очень‑то нравится узнавать, что стены у их воображаемого личного пространства – бумажные.

После утренней алгебры с Фенном я оказываюсь в паре с Сайласом на лабе по физике. Сайлас, кажется, удивлен, что я прекрасно понимаю задание, а учитель так и вовсе в шоке. Так подумать, алгебраичку тоже смутили мои знания об обратной функции. Судя по всему, местные учителя ожидают, что я буду пещерным человеком, едва умеющим читать. Видимо, государственные школы в их понимании – это что‑то вроде тех мест, куда собак водят, чтобы они не ссали на мебель. Ну, в чем‑то они правы. Где‑то три школы назад я был в продвинутых классах, пока меня не перестали туда брать из‑за постоянных отчислений. Что бы они там ни думали о моем интеллекте, учеба никогда не казалась мне сложной, только исключительно занудной. Терпеть не могу атмосферу классического школьного урока. Невозможно сидеть на месте.

После обеда, заходя в класс современной литературы, я замечаю Лоусона. Он сидит на заднем ряду и пинает в мою сторону стул, настойчиво предлагая сесть рядом с ним. Парень явно тот еще козел, но мне это даже нравится. Ему плевать, что о нем думают. Да он вообще, кажется, о других вспоминает только если по приколу. Это я могу уважать. По крайней мере, у него все на лбу написано.

– И как тебе первый день в Шангри‑Ла? – спрашивает он меня с ленивой улыбкой. Его пиджак висит на спинке стула, а галстук ослаблен.

Тем не менее есть в нем что‑то, что меня нервирует. Он смотрит на тебя так, словно решает твою судьбу. Придумывает, как вписать тебя в его собственный сюжет. Мы все лишь персонажи в его лабиринте дьявольских проказ.

– Минут двадцать торчал снаружи и ждал, когда подъедет гольф‑кар, но так и не дождался.

– Да вот, шоферы ушли на забастовку и сделали из нас пешеходов. Профсоюзы – это чума современного общества.

Более чем уверен, что он наполовину серьезен.

А вот теперь без шуток: без понятия, как я должен протянуть целый месяц, нося костюм при такой погоде. Когда выходишь на улицу, ощущение такое, словно ты попал в задницу толстого мужика в сауне. В чем прикол пафосной школы и всех этих бабок, если мы даже не можем позволить себе какие‑нибудь скутеры?

– Фенн говорит, ты все выходные дрочил в комнате. – Лоусон одаряет меня великодушной улыбкой. – Если тебе надо помочь подцепить девчонку, ты только скажи.

Я закатываю глаза.

– Я и сам неплохо подцепляю, спасибо.

– Уверен? Я могу устроить пару знакомств. Есть тут одна девчонка, Рэй, она старшеклассница в Балларде. – Его взгляд подергивается дымкой. – Черт, душу бы дьяволу продал, чтобы еще раз ее трахнуть. Но она прямо как наш Фенн, понимаешь? Не повторяется. Говорит, это чтобы не привязываться.

Я неохотно улыбаюсь. Звучит как девушка моей мечты.

– На хрен привязанность, – соглашаюсь я.

– Подкинуть тебе номерок? Клянусь, тело у нее нереальное…

– Доброго дня, джентльмены.

Лоусон резко выпрямляется на стуле, переводя все внимание на источник звука.

– Это еще что?

– Меня зовут мистер Гудвин. – Учитель, подошедший к столу во главе класса, высок, аккуратен и выглядит так, словно провел свое лето за стойкой модного магазина одежды. Рукава белой рубашки закатаны и обнажают пару мускулистых рук с гладкой кожей без каких‑либо старческих пятен. Он совершенно выбивается из пейзажа, который в основном состоит из преподов пенсионного возраста.

– У нас теперь литературу студенты преподают? – подкалывает Лоусон. По классу разносится приглушенный смех.

– Я пущу по рядам копии плана уроков и заодно моего паспорта, – отвечает мистер Гудвин, не моргнув и глазом. – Возьмите каждый по одной и передавайте дальше.

Мистер Гудвин молод. Ему двадцать с чем‑то, а выглядит и вовсе на шестнадцать. Он явно слышит об этом достаточно часто, чтобы относиться с юмором.

– Каким образом «Ад» Данте – это современная литература? – возмущается Лоусон, пробежав взглядом план.

– Помимо прочего, мы изучим влияние Данте на путь героя и современные романы, такие как «Куда приводят мечты» Ричарда Мэтисона, – отвечает мистер Гудвин, записывая номера страниц на доске.

– Ах да, – усмехается Лоусон, – видел. Там еще Дженнифер Коннели скачет на двойном дилдо с проституткой.

Все присутствующие давятся смехом. Мистер Гудвин замирает у доски, стоя к нам спиной.

– Вы путаете с «Реквиемом по мечте», фильмом Даррена Аронофски, основанном на романе Хьюберта Селби‑младшего. – Он поворачивается к нам и садится на край стола. – Что интересно, вышел он тоже в 1978‑м, как и «Куда приводят мечты» Мэтисона. И то, и другое произведение очень близко и детально изучает схождение человека в Ад, как метафорический, так и буквальный.