К.Б.Ж.Д.

Я осматривался вокруг и пытался разглядеть хоть что‑то в этой непроглядной темноте. Вдруг ниже по улице, справа, зажегся очередной фонарь, в его свете опять стояла она. Старуха перебирала в руках разноцветные атласные ленточки и молча смотрела в мою сторону. Теперь я имел твердое намеренье догнать ее. Я резко рванулся с места и побежал. Но мою правую ногу неожиданно повело в сторону, я понял, что начинаю поскальзываться. Тело уже не слушалось меня, я начал заваливаться набок, инстинктивно я попытался выставить перед собой руки, чтобы избежать удара. Рука предательски ушла в сторону, за долю секунды я вспомнил, что в этом месте обочина уходила резко вниз в канаву. Там где должна была быть твердая земля, оказался овраг с травой. Я упал и покатился по склону. Сделав пару кувырков, я расшиб себе коленки, выставил вперед руку, тем самым пытаясь затормозить падение. Но у меня ничего не получилось, сделав еще кувырок, я сильно ударился головой о, что‑то очень твердое, голова затрещала, из глаз посыпались искры, мой мозг рассыпался на мелкие кусочки, и я потерял сознание.

 

72 – км.

 

Я очнулся от сильного, обжигающего чувства холода. Мои ноги и руки замерзли, я почти не чувствовал их. Попытавшись открыть глаза, я испугался – с первого раза у меня не получилось это сделать. Мое лицо лежало на твердой земле, ноздри, выдыхая воздух, поднимали маленькие клубы пыли, шея онемела, пошевелить головой стоило мне огромных усилий. Кстати, о голове, она болела как от сильного похмелья, я приложил ко лбу руку и долго не хотел ее убирать, так боль становилась меньше. Недалеко послышался какой‑то незнакомый мне шум или скорее гвалт, но поначалу я не обратил на него ни малейшего внимания. Первая моя мысль была, что я пролежал здесь всю ночь, и уже наступило утро. Красиво же я буду выглядеть, когда встану из кустов, грязный с помятой рожей, с синяками и предстану перед туристами и прохожими. Туристами…

– Твою мать, – воскликнул я громко. Сколько я здесь провалялся? Который сейчас час? Если я опоздаю на встречу, Саша точно меня прибьет, а еще хуже, если разорвет контракт. Нужно срочно бежать в отель. Подумав об этом, я резко вскочил, руки и ноги не хотели слушаться меня, а голова продолжала трещать. Мне показалось, что я даже взвыл от боли. Я чуть не упал обратно, еле‑еле устояв на ногах.

– Барин, ну Вы и надрались. Разве так можно при всем честном народе? – услышал я показавшийся мне странным голос.

– Что? Кто? Иди ты нахер, – не уверенно ответил я. Было ясно, что кто‑то принял меня за алкаша или праздного туриста и сейчас пытался, читать мне мораль.

– Разве так можно, барин, сами валяетесь в людном месте, позорите свое имя. А меня нахер посылаете? Эх, и не благодарные вы купеческие детки, – расстроено сказал голос.

– Мужик, какие детки? Какой барин, что ты несешь? – наконец приходя в себя, спросил я. Встав наконец на ноги я пытался сфокусировать взгляд на человеке, говорившем со мной на таком странном наречье.

– Да дьявол с тобой, барин, что мне с Вами тут болтать, – голос был явно обиженный.

Наконец я нашел в себе силы посмотреть на собеседника. Рядом со мной стоял здоровенный детина, метра под два роста, с длинной черной бородой, на голове была черная грязная кепка, на ногах такого же цвета сапоги, одет он был в серую шинель с белым передником или фартуком я сразу и не понял. В руках он держал здоровенную метлу. Мужик был похож на участника какой‑то исторической реконструкции. Мне даже казалось смешным его манера разговора и те слова, которые он употреблял, говоря со мной. Я даже поначалу хотел подыграть ему, но понял, что на шутки у меня не осталось времени и сил.

– Мужик, – окликнул я дворника (почему‑то я именно так решил, что он был дворником), – скажи лучше, сколько сейчас время?

Дворник растерянно посмотрел на меня.

– Да откуда же мне знать, барин, точное время, часов никогда не носил. Примерно семь утра. Я вот на работу с петухами встаю, это значит около пяти получается. Мету перрон, у касс, потом, значит, в булочную и домой. Завтракаю краюшкой, а потом опять на вокзал. Стало быть, около семи там и появляюсь. Иду, а тут вы значит отдыхаете. Замерзнет, думаю, барин, вот и стал будить. А то так бы в канаве и замерзли до смерти.

Все сказанное дворником казалось мне полной околесицей и бредом. То ли мужик сам напился, то ли он, правда, решил меня разыграть. Может сейчас снимают меня на скрытую камеру да хохочут в кустах. А потом выложат по своим «блогам» и привет. Местная знаменитость.

– Поберегись, – услышал я звонкий голос. И через секунду рядом со мной пронеслась на бешеной скорости повозка, запряженная двумя гнедыми лошадьми. Я еле успел отскочить, чтобы меня не сшибли.

– Какого черта, – возмущенно вскрикнул я.

– Эх, Яшка носится, чтобы пусто ему было, – тоже возмущенно сказал дворник.

Так все, стоп, подумал я. Нужно понять, что тут опять происходит. Произошедшее прошлым вечером я помнил прекрасно. Как гулял один на набережной, как увидел в свете фонаря ту самую старуху, как попытавшись догнать ее, я упал в овраг. Сколько я тут провалялся, должно быть всю ночь, если сейчас семь утра. А что это за странные персонажи вокруг меня? Может и правда в Листвянке какой‑нибудь сход историков или там «любителей старины и музеев». Мои размышления были прерваны звонким продолжительным паровозным гудком.

Туту, услышал я совсем рядом. Туту, повторился звук. Что за бред? Паровоз тут в Листвянке? Я машинально повернул голову в сторону гудка и замер. В десяти метрах от меня шел самый настоящий паровоз. Он двигался, медленно вращая огромными стальными колесами, из трубы валил густой черный дым, жар, исходивший от него, накатил на меня большой теплой волной. Паровоз тащил за собой состав из нескольких деревянных вагонов. Мне никогда прежде не приходилось видеть вагоны такой формы. Они были похожи на теплушки из фильмов о Великой Отечественной войне, но выглядели гораздо старше и мене цельными. Провожая взглядом паровоз, я осмотрелся. Местность вокруг я не узнавал. Листвянка состояла почти из одной дороги вдоль берега, набережной. В ней никогда не было железнодорожного вокзала, и совершенно точно не предвиделось в ближайшее время. Я был ошеломлен.

– Друг, что, что это за место? – не веря своим глазам, спросил я дворника.

– О, уже другом называете, барин. Странный Вы. Как какое место? Порт‑Байкал, конечно. Ладно, барин, бог с Вами, мне идти работать пора, – сказал дворник и пошел в направлении большого здания, напоминавшего вокзал.