Катрина: Число начала

– А кто эта девушка? – неожиданно спросил Стромнилов, заглянув в фотоальбом.

Ленский посмотрел на меня, словно задавая этот же вопрос.

– Это моя невеста. Она умерла. Вчера состоялись ее похороны. Мы находимся в ее квартире, – сухо ответил я, чувствуя, как их вопросы подбираются к моей ране.

– Правда? А что тогда вы здесь делаете?

– Собираю свои вещи. Мы жили вместе.

Они помолчали некоторое время, не спеша приступать к дальнейшим расспросам, словно наслаждаясь напряжением, начавшим нарастать во время тишины. В их присутствии в этой комнате, в этой квартире таилось нечто странное, чего я не мог до конца осознать, но все же ощущал.

– Вернемся к Вольскому, – предложил Стромнилов в тот момент, когда я собрался закончить разговор и попросить их уйти.

Ленский бросил на него короткий взгляд и повернулся ко мне:

– Господин Меерсон, вы слышали когда‑нибудь от Вольского имя Вайнер?

– Только однажды. В тот раз, когда Павел упоминал о своей статье. И сегодня, когда я заезжал в квартиру Вольского по поручению редакции, я видел там копию доклада профессора Вайнера.

Похоже, Ленский прекрасно понимал, о чем речь. Он жестом остановил меня:

– Давайте уточним, вы впервые услышали имя Вайнера от Вольского?

– Ну да, как я и сказал.

– А вас не смущает, что доктор Вайнер недавно стал достаточно заметной фигурой в научном мире в связи с рядом своих заявлений?

– Я не очень интересуюсь наукой.

– Я введу вас в курс дела. Вайнер оказался не очень общительной персоной к большому разочарованию прессы, что лишь способствовало развитию интриги вокруг его научных работ. И по этой же причине ваш коллега Павел Вольский решил написать статью об открытии Вайнера. Более того, ему удалось лично общаться с профессором, расположить ученого к себе и получить доступ к некоторым бумагам Вайнера. Не просто доступ, ваш коллега оставил их у себя дома. И здесь мы с вами возвращаемся к докладу, который вы очень кстати упомянули. Итак, – медленно произнес Ленский. – И где же этот доклад теперь?

– Только не говорите, что не брали его, – добавил Стромнилов.

– Не брал, – и тут я вспомнил, что взял его и отдал Кристине. Я не хотел впутывать ее, поэтому не признался, что наскоро ответил неправильно. Моя заминка не осталась незамеченной.

– Видите ли, мы только что вернулись с повторного осмотра места преступления. В квартире Вольского доклада профессора Вайнера нет. Однако вчера он там был, – сообщил Стромнилов.

– Зачем вы взяли доклад Вайнера? Чтобы разобраться во всем самостоятельно? Что вам известно? Что вы от нас скрываете, господин Меерсон?

– Что это всё значит? – возмутился я, и раздраженный их наглостью, повысил голос. – Зачем мне что‑то скрывать?

– Вы знаете больше, чем говорите, и мы обязаны выяснить, что вам известно! – Ленский тоже повысил голос. – Чего вы боитесь? Нас? Того, что знаете? Или чего‑то еще? Ответьте!

– Я ничего не скрываю. Вам не удастся повесить на меня то, к чему я не причастен. Ясно? – я поднялся с кресла и сделал шаг в сторону Ленского. – Если бы я знал, что разговор пойдет в таком тоне, я не пустил бы вас в квартиру и послал куда подальше. А теперь убирайтесь отсюда, пока я не позвонил вашему начальству!

Лицо Стромнилова исказилось, побагровело, но он промолчал. Капитаны в очередной раз переглянулись. Я ждал, когда они уйдут. Ленский, глядя на Стромнилова, пожал плечами, а Стромнилов кивнул.

Поняв так, что они вынуждены будут уйти, я почувствовал, как густой накалившийся воздух между нами стал немного легче.

– Он нам не скажет, – констатировал Стромнилов, обращаясь к Ленскому. Его безликий взгляд ничего не выражал.

Ленский как будто напрягся.

– Спокойно, – тихо сказал он.

– Да, я вам ничего не скажу, – отрезал я, – потому что мне нечего вам сказать. Я ничем не могу вам помочь, господа.

– Он не может, – повторил с насмешкой Стромнилов.

– Сможет.

Что значила эта фраза? На секунду мне показалось, что часть разговора выпала из моего внимания и сейчас я силился осознать, что происходит в этой комнате и о чем говорят эти двое мужчин.

– Нет, к сожалению… – протянул Стромнилов, так словно ему в общем‑то было всё равно.

– Подожди. Мы еще не закончили с ним.

– Нет уж, – строго перебил я, – Закончили. Вы не имеете права находиться в этой квартире, если у вас нет на то веских причин!

– Сядьте, господин Меерсон! – сухо предостерег Ленский, – У нас не меньше прав находиться в этой квартире, чем у вас. И у нас есть веские причины продолжить этот разговор!

– Я не ясно выразился? Валите к чертовой матери! Вы до сих пор не предоставили мне вразумительного объяснения, что вам от меня нужно! А на вопрос: «подозреваемый ли я», вы сказали, что нет!

Ленский лишь взглянул на Стромнилова, который, не отрываясь, смотрел на меня, и в его мутных глазах проступала ярость.

– Мне это надоело! – враждебно сказал Стромнилов.

– Нет! Это мне надоело…

– Помолчите, пожалуйста, господин Меерсон! – процедил Ленский и толкнул меня в кресло.

Не ожидая от него резких действий, я легко поддался и как пушинка приземлился в кресло.

Он шагнул вперед и навис надо мной:

– Если вы думаете, что мы ваши враги, то вы ошибаетесь. Поверьте, смерть вашего коллеги напрямую связанна с информацией, которую Вольский получил от профессора. Это опасная информация. Очень опасная. И мы знаем, что вы понимаете, о чем я говорю. Не нужно отрицать! Скажите, что Вольский успел рассказать вам? Где документы, связанные с числом, формулы или серии формул? Вы взяли доклад Вайнера из квартиры Вольского, чтобы разобраться, что попало к вам в руки, не так ли?

– Какое число? Какие формулы? – совсем запутался я.

– Число начала, господин Меерсон. Число начала. Где спрятано то, что называют числом начала? – с нажимом проговорил нависавший надо мной капитан. – Оно не ваше. Это вам не принадлежит. И мы готовы открыть переговоры, дабы получить его от вас.

– Какие переговоры?