Клятва дракона, или Непокорная невеста
Ана была права. Во всем права! Это я предпочла забыть о реальности и наслаждаться учебой. Совсем расслабилась. Так привыкла к академии. Так полюбила свою специальность, что и не мыслила уже о другой жизни. А теперь… Я посмотрела в сторону террасы. Осторожно приблизилась к окну. Принялась рассматривать дракона сквозь тонкую занавеску.
– Думаешь, он будет мужем лучше, чем тот, кого мне выберет отец?
– Уверена! – безапелляционно заявила Ана. – Как и в том, что герцог Блэкрок выберет кого‑то, кто тебе точно не понравится. Наверняка это будет богатый родовитый старикашка. Уже беззубый. И у него будет мерзко подтекать слюна, когда он станет на тебя смотреть. Нет! – Анатрана подняла палец в воздух. – Когда он будет тебя ощупывать, потому что уже слеп настолько, что не сумеет разглядеть.
– Фу! У тебя ужасная фантазия! – Я передернулась от отвратительной картины, нарисованной воображением.
Подруга только захихикала. А я уселась на диван прямо на брошенное там собственное платье.
Вот за что? Зачем мне такие потрясения в такой прекрасный день?
– Так! Я пошла в библиотеку, – объявила Ана.
– В библиотеку?! – С недоумением я уставилась на подругу.
– Ага. Поищу там что‑нибудь об истинных драконов.
Ана почему‑то направилась в маленькую спальню и распахнула окно.
– Ты чего?
– Ну не выходить же мне при нем? Вдруг решит, что ты одна осталась? Ворвется…
– Ворвется?! Ана, ты безнадежна!
Я покачала головой и направилась к входной двери бунгало.
Иногда Анатрана несла полную чушь. Ни в то, что драконище «ворвется», ни в то, что Ана способна как‑то помешать этому, я не верила. А вот идея с библиотекой имела право на жизнь. Только вряд ли эшшери Зузанна Жар сейчас прозябает среди стеллажей. Наша библиотекарша – та еще оторва. Несмотря на преклонный возраст, обожает кутить. Зуб даю, сейчас она с сияющими глазами отжигает на танцах, накрасившись не по возрасту и нацепив яркое платье. И пошлет далеко и невежливо любого, кто попытается прервать в такой день ее законное веселье и потребовать от нее выдать книгу. Затея Аны – безнадежна с самого начала.
– Лира, куда ты?… Лира, стой!
– Сэкономим время, я просто спрошу у него напрямую.
Резко и уверенно я распахнула дверь, совершенно позабыв о том, что не одета…
Мгновение… Другое…
Я захлопнула дверь так же решительно, как и распахнула. Повернувшись, прижалась к ней спиной:
– Он… Он… – Начала заикаться.
– Не ответил, да? – С наигранным сочувствием вздохнула Ана и покачала головой с видом преподавателя, только что отчитавшего нерадивую студентку.
– Аы‑ы‑ы! – испустила я горестный звук и бросилась в спальню.
От пристального взгляда драконьих глаз все еще жгло кожу. Казалось, тонкие стенки бунгало ему не помеха, и он все еще на меня смотрит. Запрыгнув на кровать, я накрылась покрывалом с головой.
Это же надо было так опозориться! О чем я только думала? Привыкла, что в женском царстве живем, и в кампус разве что феи заглядывают, а мужчин‑преподавателей можно только в лектории встретить…
– Понятно. Тогда план «Б», – раздалось от порога.
– План «Б»? – Выглянула я из‑под покрывала.
– «Б» – библиотека, – подтвердила Анатрана, распахивая окно.
Платье не помешало ей ловко выскользнуть наружу и юркой лисицей пробраться между кустами. Замотавшись в покрывало, я проводила взглядом ее рыжие кудри, а затем притворила створки. Подумала и заперла их на щеколду. Вернувшись на цыпочках в гостиную, снова выглянула на террасу.
Я, наверное, никогда отсюда не выйду…
Дракона в кресле‑качалке не оказалось, но само кресло все еще легонько покачивалось. Похоже, что из него только что встали. На миг сердце замерло. Почудилось, что сейчас как в магическом театре ужасов, он резко появится прямо перед окном, испугав меня до зеленых дикоросов. Но шли мгновения, кресло‑качалка уже почти остановилась, а терраса по‑прежнему оставалась пустой…
Ушел?.. Кажется, ушел.
Я вздохнула с облегчением и, сменив покрывало на халатик, с сожалением покосилась на сиротливо брошенное на диване малиновое платье. Вспомнила, как мы его выбирали с Аной. Как спорили… Эх…
Стало обидно, что оно больше мне сегодня не понадобится, а все из‑за какого‑то там дракона, которому взбрендило жениться так не вовремя. Не мог подождать немного, что ли?
И Дар хорош! Обманщик маленький! А ведь я ему поверила! Посочувствовала! Ну пусть только мне попадется, гаденыш!
Повинуясь порыву, бросилась к шкафу с одеждой. Там, в самой глубине под аккуратно свернутыми защитными костюмами была припрятана шкатулка с сокровищами. Поставив ее рядом с собой на кровать, открыла крышку.
Голубая перламутровая жемчужина, подаренная мне Найдарой. Такие не редкость на морском побережье ее родины. Самое настоящее золотое перышко – как‑то к нам в лечебницу привезли золотого певчего кочета. Красивый, но злющий, зараза! Умудрился распороть мне руку шпорой и клюнуть. Не понравилось ему мое пение, видите ли! Потом правда понравилось. А мне приглянулись его перья, я и выдернула одно в качестве платы за ущерб. Вот молочный клык котенка гигантского ягуара размером с мою фалангу. Помню, как он не до конца у него выпал и причинял неудобство. Бедняга так трогательно плакал… Пришлось помогать лекаркам. А это…
Сокровищ было не слишком много, но и не так чтобы мало. И каждое – ценно по‑своему. Каждое – хранило воспоминание. Смятый в тугой комок бумажный лист в самом уголке я будто нарочно игнорировала, хотя достала шкатулку именно из‑за него. Наконец, тянуть дальше стало просто глупо, да и Ана могла вернуться в любой момент, а я не была готова разговаривать с ней еще и об этом. Подруга у меня хорошая, но оптимистка до мозга костей. Узнает о письме и начнет меня убеждать, что все к лучшему.
Морщась, словно от горькой настойки мэтра Ливиуса, который предпочитает лечить адепток не заклинаниями, а отвратительными на вкус зельями, взяла бумажный комок и принялась осторожно, чтобы не порвать, разворачивать. Не письмо. Скорее записка. Несколько строк на желтоватом листе размером с ладонь. Тонкая бумага, пахнущая хвоей…
«Держись подальше от драконов. Мама».
Мама… Мама…
От одного этого слова закололо в носу. Прямо как в тот день, когда я обнаружила неподписанный конверт на своем письменном столе и без задней мысли открыла.
– Мама… – вытолкнула я хрипло, ощутив такую потребность.
Сказанное вслух слово показалось чужеродным. Почти обидным.
