Когда наступает ночь

Мы с Блейком отправились в ближайший лесок искать дрова. Большие поленья мы штабелями сложили друг на друга. Чем выше становилась поленница, тем сильнее я ощущал радостное предвкушение в животе – или я путал это чувство с нервозностью?

Вечеринка накануне Дня Канады была одной из самых любимых традиций Сент‑Эндрюса. Вместе с Джеком и Блейком мы организовывали ее уже несколько лет. Почти все ровесники, покинувшие наш заспанный прибрежный городишко после школы, на первое июля приезжали домой, и мы встречались всей компанией. Было очень интересно посмотреть, как сложилась жизнь ребят из школы после выпускного. Кто‑то женился, кто‑то нашел хорошую работу, кто‑то уехал жить за границу, а у кого‑то уже появились дети. Но в этом году все по‑другому. Потому что приглашены не только старые друзья и ребята из футбольной и хоккейной команд, но и девушка, которая разбила мне сердце. За последние четыре года мы виделись мельком всего пару раз. На чужих вечеринках или издалека на улице. Не лично. Неприятно. Невероятно обескураживающе.

Но сегодня она должна прийти на мою вечеринку. Я сохраню спокойствие, не показывая ей, что для меня значит эта встреча после стольких лет.

По крайней мере, я старался себя в этом убедить.

Синий пикап Джека свернул на парковку рядом с пляжем. Сразу после этого из открытой двери вырвалась шаровая молния карамельного цвета. Реджи, пес Джека.

Я держался несколько в стороне, обшаривая пляж в поисках коряг, так что Реджи начал с того, что сбил с ног Блейка. Человек и собака боролись на песке, а я тащил к поленнице огромный кусок дерева. С каждым шагом мои босые ноги все сильнее увязали в нагретом солнцем песке.

– Привет, народ! – Джейк, как и договаривались, привез напитки и теперь выставлял их рядом с местом для костра. Блейк высвободился от бурных проявлений привязанности Реджи и бросил золотистому ретриверу палку, за которой тот погнался с веселым лаем. Вернувшись к ребятам, я услышал, как Блейк поддразнивает Джека за то, что тот купил вишневую колу для новой зазнобы. Ее звали Марли, она приехала из Торонто и по‑настоящему вскружила ему голову. Джек этого, правда, еще не понял. Серьезные отношения вместо привычного необременительного секса с туристками пойдут ему только на пользу. Блейк и Джек не уступали друг другу в любовных победах.

Я стоял возле поленницы с поленом в руке, и тут сзади подскочил Реджи.

– Привет, хулиган! – я приветственно погладил его по голове. Он облизал мне ладонь, и я дал ему понюхать кусок дерева. Я развернулся к Джеку.

– Неужели с тобой действительно произошла перемена? – я ободряюще похлопал его по плечу. – Не помню, чтобы ты хоть раз был так внимателен ради девушки.

– Слушайте, может, хватит раздувать из мухи слона? – он вскинул руки в воздух. – Да, я купил вишневую колу. Да, так совпало, что это любимый напиток Марли.

– Так совпало? – вскрикнули мы с Блейком одновременно и тут же разразились громким хохотом. Я обрадовался, что мы нашли другую тему для разговора помимо Лив. Никаких сочувствующих взглядов. Никакого осторожного хождения вокруг да около. Просто трое друзей и предстоящая вечеринка. Все как обычно.

Мы еще немного подразнили Джека, пока таскали бревна к костру. Я притащил несколько широких стволов и расставил их так, чтобы сидеть у костра.

Тени деревьев стали длиннее, оранжевый шар на небе все глубже тонул в море. С залива Пассамакуоди дул освежающий бриз. Я отряхнул песок с шорт и с удовольствием огляделся. Мы отлично поработали: места для сидения, напитки, костер. Не хватало только гостей.

Блейк открыл холодильник и достал три бутылки пива. Джек помотал головой и взял безалкогольное.

– Мне еще за руль. Хочу завезти Реджи к родителям до начала вечеринки.

Блейк пожал плечами и открыл бутылку. Я тоже открыл свою, и в нос ударил освежающий терпкий запах. Блейк чокнулся сначала с Джеком, потом со мной.

– За легендарную вечеринку!

– За незабываемый вечер! – Джек ухмыльнулся. – Кстати, кто‑нибудь захватил колонку?

– Да, но на всякий случай, – ответил Блейк. – Лив ведь наверняка привезет гитару.

Джек тут же взглянул на меня, а Блейк ударил себя по лбу и сокрушенно опустил взгляд.

– Извини, чувак.

Я сдержал циничный комментарий и натянул на лицо улыбку.

– В любом случае без музыкального сопровождения мы не останемся. – Затем я еще раз чокнулся с друзьями, чтобы немного их успокоить. – Уверен, будет здорово!

Джек и Блейк, изо всех сил стараясь скрыть явное облегчение, подняли бутылки.

Пока Блейк жадно пил пиво, Джек похлопал меня по спине.

– Неважно, что произойдет, мы всегда рядом.

Я кивнул, не в состоянии вымолвить ни слова. В горле так першило, словно наглотался стекла.

Я знал, что Джек говорит серьезно. Два моих лучших друга прошли ад последних лет вместе со мной. Они видели меня в самые сложные времена и не бросили. За это я навеки буду им благодарен. Я не сомневался, что они могли по моей просьбе весь вечер игнорировать Лив или даже доставить ей неприятности. Но я этого не хотел. Мне хотелось, чтобы все снова стало нормально. Как раньше. Даже если это уже невозможно.

Я взглянул на телефон. Через полчаса подтянутся первые гости. И в какой‑то момент придет она.

При мысли о Лив у меня в животе возникло такое же неприятное ощущение, как в тот день, когда я впервые пригласил ее покататься на одной из семейных лодок. Я сглотнул, чтобы побороть внезапно появившееся чувство тошноты.

«Спокойно, – мысленно приказал я себе. – Это твоя вечеринка. Вы встретитесь на твоих условиях. У тебя все под контролем».

Но я почему‑то все равно чувствовал себя так, словно с кровоточащей раной прыгнул в бассейн с акулами.

 

2. Лив

 

– Я загляну к Бабуле Жу‑Жу, – крикнула я через плечо, пока за мной не захлопнулась дверь. Родительский дом с покосившейся крышей, облупившейся желтой краской и запущенным садом на прощание заскрипел половицами веранды.

Ни следа мамы и папы, хотя они точно были где‑то здесь.

Мама, наверное, разглядывала новую картину в своей студии, а папа работал над какой‑нибудь скульптурой в подвале. Полное отсутствие интереса к моей персоне вызвало стойкое ощущение дежавю из детства и юности. Мы никогда не были нормальной семьей. Никто не провожал меня, когда я уходила, никто не требовал вернуться домой к ужину. Никаких вопросов, куда я собралась. Так было всегда.