Корона Арвандила. Сиренекрылая в плену Арахнида

Лишь на секунду, но я недобро прищурила глаза. Природа наделила сплетниц привлекательной внешностью: таких и в мешковину наряди, красоты она им не поубавит. Но какими бы дорогими духами они ни пользовались, омерзительный смрад их лицемерия и лжи ощущался даже на значительном расстоянии.

Но не могу же я высказать им все вот так в лицо, верно? Нужно действовать хитрее.

– Дамы так старательно обмахивались веерами, что я невольно забеспокоилась: не душно ли нашим дорогим гостьям? Быть может, леди изъявят желание прогуляться по королевскому саду и насладиться его великолепием? Наш великодушный правитель приказал взрастить этот сад в честь своей старшей дочери и будущей наследницы престола, Эльрисс Серенвинд, и каждый цветок там уникален и по‑своему прекрасен

– Д‑да как мы можем?.. – нервно заулыбалась главная сплетница.

– О, ну что Вы, я настаиваю, – ухмыльнулась я ей в ответ. Не‑а, не твой уровень, дорогая. – Или милые дамы опасаются, что королевский сад может оказаться слишком скромным, чтобы им понравиться?

– Нет‑нет! Ах, м‑мы немедленно отправимся на прогулку по саду!

Подхватив полы своих пышных юбок, все три девицы поспешно вышли из зала, шурша на ходу тканями. Я скрестила руки на груди, провожая их взглядом.

– Мерзкая девчонка! Да как она смеет? Кем она себя возомнила?! – ядовито ругалась все та же уж больно разговорчивая блондинка. – У нее даже крыльев нет… Она поплатится!

Крылья? Что ж… должна признать, что здесь она права. Несмотря на свои полные двадцать весен, я до сих пор не имела ни малейшего намека на то, что у меня прорезаются крылья. К пятнадцати веснам, юные Сиренекрылые уже вовсю красовались блестящими перьями. Но только не я. Сколько бы целителей ни посещало мои покои, все они только разводили руками, уверяя, что «у Ее Высочества нет никаких проблем со здоровьем, а ее кости в полном порядке».

Отцу не нравилось такое положение дел. Он боялся, что среди простого народа распространятся дурные слухи, которые опорочат доброе имя семьи Серенвинд, и все из‑за его младшей дочери. Поэтому мне строго‑настрого запретили гулять в саду или вообще покидать королевский дворец, когда на территории находилось множество аристократов из других семей. А они, к моему большому сожалению, навещали нас едва ли не каждый день. Уж не знаю, сами они были столь навязчивы, или это отец приглашал их.

Говоря о запрете, он утверждал, что все это делается лишь для моего же блага, но я прекрасно осознавала, что это далеко не так.

Как же нелепо. До смешного нелепо, правда?

Когда я посещала светские мероприятия в залах дворца, мне всегда приходилось накидывать на плечи плащ, чтобы скрыть отсутствие крыльев. Но, к сожалению, как бы ни старалась королевская семья спрятать мой недостаток, слухи все равно как‑то просачивались.

Единственным моим другом была Зеленокрылая Фианна из рода Эльнастар, чья семья уже много веков находилась в подчинении у Серенвинд, и она принимала меня такой, какая я есть. Это, разумеется, было взаимно.

– Леди Серенвинд, грубость юных барышень Вас расстроила? – Равендис внезапно вырос за моим плечом, чем знатно напугал меня. К счастью, мне удалось сдержаться и не подпрыгнуть, сохранив бесстрастное выражение лица.

– Нет, конечно нет. Почему Вы спрашиваете?

Я развернулась к нему и поняла, что он стоит неприлично близко. Настолько близко, что получилось даже разглядеть его длинные черные ресницы и крошечные родинки над губой и на небольшом прямом носу.

Неловко сделав шаг назад, я почувствовала, как мой высокий каблук неудачно наступил на что‑то мягкое. Нога подвернулась, и тело покачнулось, готовое вот‑вот полететь вниз. Адреналин хлынул в голову от страха, и все, что я успела сделать в данной ситуации, – это бросить один испуганный взгляд на Равендиса и смиренно ожидать позорного падения.

Тот, молниеносно среагировав, шагнул вперед и крепко обхватил меня руками за талию, удерживая в невесомости. Я обрывисто выдохнула и от неожиданности прижала свои ладони к его сильной груди. Прядь длинных волос упала на мое декольте, игриво коснувшись нежной белой кожи. Терпкий аромат чужого одеколона впился в ткани аметистового платья.

Сейчас, когда я немного пришла в себя, мои глаза старались смотреть куда угодно, но только не на лицо мужчины, находившееся буквально в нескольких сантиметрах от моего.

Да что со мной сегодня такое?

– Б… Боже мой, я… т‑такая неуклюжая… – пробормотала я, заикаясь, а мои и без того румяные щеки зарделись еще сильнее. Захотелось просто взять и провалиться сквозь землю.

Мужчина наклонился к моему уху, его теплое дыхание щекотнуло кожу, приподнимая несколько рассыпавшихся русых волос. По телу пробежали мурашки.

– А по‑моему Вы восхитительны, леди Серенвинд, – бархатно прошептал Райендейл и улыбнулся, когда почувствовал, как мое тело слегка дрогнуло в его руках и напряглось. – Так искусно играть с мужчинами… для этого нужно обладать поистине невероятным природным талантом…

Я оцепенела. Что? Постойте… «играть с мужчинами»? О чем он говорит?

– Что… что Вы имеете ввиду? – недоуменно переспросила я, чувствуя, как от долгого пребывания в неудобной позе начинает затекать спина.

– Ну как же? – Равендис тихо усмехнулся. – Вы ведь нарочно сделали вид, что готовы вот‑вот упасть, чтобы я дотронулся до Вас. Должен признаться, что еще ни одна дама не играла со мной и не заставляла меня делать шаг первым. Как правило, все происходило наоборот.

Прошу прощения? Да что… что он вообще несет?

– Вы ошиблись, милорд, – резко возразила я, нахмурив брови, после чего несильно вжала в него ладонями, чтобы он обратил на это внимание и отпустил меня. Но мужчина даже не шелохнулся, и в моей груди стало зарождаться беспокойство.

Неужели он и впрямь считает, что я нарочно оступилась, лишь бы он обратил на меня внимание? Что за глупый нарциссизм?

– Прошу Вас, отпустите меня.

– Мне очень жаль, леди Серенвинд. Я не хотел Вас обидеть.

– Пустите, сейчас же, – сказала я уже со стальными нотками в голосе. На этот раз мне не хотелось прятать глаза, поэтому я смотрела прямо на Равендиса.

От его прикосновений мне стало очень неприятно, словно до моего тела дотрагивались чьи‑то грязные, немытые руки.

Его губы раздраженно дернулись, мужчина шумно выдохнул, но все же убрал руки после того, как помог мне твердо встать на ноги и восстановить равновесие.

Он поправил галстук, глядя куда‑то в сторону. Видимо, не хотел, чтобы нашлись те, кто мог наблюдать за его неудачной попыткой соблазнить принцессу, закончившуюся провалом.