Космер: Тайная история

Шай скептически подняла бровь. Затем взяла инструменты, приставила рабочую кромку зубила под углом к краю печати и ударила молотком. Печать была наполнена силой, прочно удерживавшей ее на месте. Но удар оказался мощным. Оттиск вылетел, а рельеф на дне сосуда, утратив свою преобразующую силу, стал всего лишь нанесенным обычной краской рисунком. Без клейма чаша оплыла, да и цвет приобрела тоскливо‑серый. Печать души не просто меняла внешний вид предмета, но переписывала его историю.

Получалось, что мастера, делавшего чашу, совершенно не волновал результат его деятельности. Скорее всего, он полагал, что болванка – она болванка и есть и для подделывания сойдет в том виде, в каком из‑под не слишком умелых рук вышла.

Шай покачала головой и вернулась к работе. Эта печать предназначалась не для императора – Шай совсем не была готова приступать к ее созданию, однако процесс резьбы помогал ей думать.

Гаотона жестом приказал капитану Зу выпроводить всех стражников в коридор, внутри остаться только ему и прикрыть дверь. Когда распоряжение было исполнено, арбитр расположился на одном из двух колченогих деревянных стульев – других в комнатенке не имелось.

– А ты, поддельщица, – та еще загадка, – произнес он.

– Загадка? – нарочито удивленно переспросила Шай, поднимая печать и изучая внесенные на поверхность камня изменения. – И в чем же она?

– Ты поддельщица, а значит, тебя нельзя оставлять без надзора. Иначе сбежишь, едва убедившись, что это возможно.

– Так оставьте при мне стражников, – буркнула Шай, не отрываясь от работы.

– Уж извини, но я сомневаюсь, что тебе будет сложно любого из них запугать, или подкупить, или найти чем шантажировать.

Зу напрягся.

– Я не намеревался оскорбить вас, капитан, – заверил Гаотона. – Я не сомневаюсь в ваших людях, но перед нами искуснейшая лгунья, мошенница и воровка. И поверьте, подвергнувшись чарам, ваши лучшие воины обязательно станут ее марионетками.

– Ну спасибо, – хмыкнула Шай.

– Это не комплимент. Правда же, ты портишь все, к чему прикасаешься. Тебя нельзя оставить под присмотром простых смертных даже на день. И, судя по слухам, заговорить ты способна даже самих богов.

Она продолжала подчеркнуто сосредоточенно работать.

– И в кандалы тебя заковывать нет смысла – все равно выберешься, – мягко продолжил Гаотона. – Так уж получается, что мы дали тебе камень души для решения нашей… нашей проблемы. Но с его помощью ты легко превратишь цепи, скажем, в обычное мыло и сбежишь, да еще и посмеешься над нашей глупостью.

Очевидно, он ничего не смыслил в подделывании. Подделка всегда должна быть правдоподобной, а иначе трансформация не произойдет. Оковы из мыла – даже не смешно. Кто же такие сотворит?

Шай могла, например, определив состав металла, из которого изготовлены цепи кандалов, переиначить процесс их производства в прошлом и сделать одно звено бракованным. Даже если бы ей не удалось выяснить все подробности о прошлом цепи, сбежать она бы сумела: несовершенная печать не возьмется надолго, но Шай хватило бы нескольких секунд, чтобы разбить бракованное звено молотком. Правда, цепь может быть сделана не из стали, а из ралкалеста, но побегу это не помешает, лишь слегка его отсрочит. Ведь камень души есть, да и времени в избытке, значит путь к спасению непременно отыщется. Например, можно слегка трансформировать стену, добавив в ее структуру значительных трещин, а затем вырвать цепь из стены. Или можно, перекроив потолок, расшатать в нем какой‑нибудь блок таким образом, чтобы он в заданное время рухнул и разбил хрупкие ралкалестовые цепи. Хотя к столь радикальным мерам следует прибегать только в самом крайнем случае.

– Не вижу повода для беспокойства, – сказала Шай, продолжая трудиться. – Подвернувшаяся работа мне очень даже интересна. К тому же за нее обещано золото. Много золота. Так зачем же убегать? И не забывайте, что при желании я бы сбежала еще раньше – из ямы.

– Ах да, конечно, – хмыкнул Гаотона. – Ты бы перевоплотила стены камеры, подожгла их и улизнула. Любопытно все же узнать, что тебе известно об антраците. О том камне, в который ты намеревалась превратить все блоки стен. Каким именно способом ты собиралась его поджечь?

«А он вовсе непрост, да и соображает отменно. Совершенно напрасно остальные арбитры не учитывают его мнение».

И в самом деле, поджечь антрацит свечой – задача вряд ли выполнимая. Ведь нагреть до температуры воспламенения необходимо целый блок или по крайней мере значительную его часть. А огонек свечи с такой задачей не совладает.

– Не вижу проблем. Часть камней я бы превратила в уголь. А еще там была деревянная кровать. Разломала бы ее и получила дрова на растопку.

– Считаешь, обошлась бы без горна? И даже без мехов? – делано удивился Гаотона. – Ладно, допустим, справилась бы ты и без мехов. Допустим, подпалила бы даже стены, но ведь при этом температура превысила бы две тысячи градусов. Вот скажи, как бы тебе удалось выжить в таком пекле? Ах, ну да! Ты же поддельщица. Смастерила бы себе из постельного белья какую‑нибудь защиту, термостойкое стекло или что‑нибудь наподобие. Ведь именно таким тебе виделся побег?

Шай продолжала сосредоточенно резать.

Было очевидно, что в подделывании Великие ничего не смыслят. Даже этот, старший из них. Но его житейского опыта с лихвой хватило на понимание того, что заявленным способом ей нипочем бы не удалось сбежать. Ну как можно постельное белье превратить в стекло? Да и трансформировать камни, из которых сложены стены камеры, из одной породы в другую – задача совершенно невыполнимая. Пришлось бы менять слишком многое. Например, переписывать историю камней так, словно неподалеку от каменоломен добывали и антрацит. А потом представлять, будто кто‑то перепутал и завез по ошибке породу не с каменного рудника, а с антрацитового.

Как ни силься, необходимого количества перевоплощенных камней в стене не получишь.

Особенно если учесть, что о реальных каменоломнях она имеет лишь самые общие представления. Правдоподобность является ключевым условием при создании подделки, хоть магической, хоть обычной. В народе, конечно, ходят слухи, будто поддельщики запросто перевоплощают свинец в золото. Однако реальность такова, что сделать из золота свинец – дело нехитрое, а вот совершить обратное превращение почти невозможно. Придумать историю для слитка золота, в который кто‑то подмешал свинец… Ложь, в общем, получалась вполне правдоподобной, но обратное будет столь невероятным, что печать для подобной трансформации долго не удержится.

– Вы впечатлили меня, ваша светлость, – наконец призналась Шай. – Рассуждаете, словно поддельщик.

Гаотона помрачнел.

– Это был комплимент, – заметила она.

– Я ценю правду, юная леди. Но подделки… – Он одарил ее взглядом разочарованного дедушки. – Я видел одну твою работу. Подделанную картину… Она замечательна и тем не менее создана лишь ради выгоды. Думала ли ты, сколь чудесные работы сотворила бы, посвяти свои способности искусству и красоте, а не богатству и обману?

– То, что я создаю, и есть великое искусство.

– Ошибаешься. Ты лишь копируешь произведения великого искусства, созданные другими. Признаю, твои подделки технически безукоризненны, но они полностью лишены души.