Космическая Армада. Том 1. Королева

Я потушил окурок. Рохтар протянул мне металлическую коробочку, куда он скидывал свои окурки, если поблизости не было урны. Потому я и уважал его – за предусмотрительность.

– Наш разговор как всегда подал мне множество тем для размышлений, аван Рохтар, – улыбнулся я ему.

– Угу, только не думайте слишком много – это вредно для ума, как ни парадоксально. Возвращаемся? – Я кивнул.

Когда мы с ним вошли в зал совещаний, Берфон, Чейнт и моя супруга уже сидели на своих местах что‑то обсуждая.

– Я продолжу? – спросила Инга, схватившись за книгу и улыбаясь мне. Я не разделял её оптимизма. Мне всё больше думалось, что чем больше мы читаем, тем сильнее меня затягивает в пучину, из которой я не смогу выбраться, как из зыбучих песков, например. Конечно, Рохтар прав, и мне очень хотелось бы знать ответы на многие мои вопросы, однако он не учёл одного: что я буду делать, когда узнаю ответы?

Моя жена расценила моё затянувшееся молчание, как согласие, и продолжила чтение.

 

***

На следующий день Лешер решил посетить рабочее место и проконтролировать всех и каждого. Кроме Чейнта и авана Иллизара, разумеется. Их он никогда не проверял и не собирался начинать.

Волф сидел в его комнате, в кресле и с книжкой в руках. Когда ему надоело читать, он украдкой глянул, как Цимих чётко и на автомате заплетает косички из своих длинных волос.

– Вот ведь выпендрёж!.. – с невозмутимым лицом начал он. – Ты же в Министерство собираешься, а не к женщине, в конце концов.

– Вот именно, – ответил Лешер, завершив свои сборы каплей парфюма, – чиновники шепчутся о своих коллегах, как дионы с подружками об ухажёрах, а то и хуже. И моё лицо – это лицо короны, сам знаешь. Поэтому лучше я буду выглядеть и пахнуть, как дорогая мерахаджи, а не несчастная родственница обедневшей аристократии.

Волф положил книгу себе на колени и фыркнул:

– Ты разве когда‑нибудь в жизни видел мерахаджи?

В этот момент на пороге комнаты появилась Дженова, ничем не выдавая своего присутствия, взглянула на деверя, потом на финансиста, прислонилась спиной к косяку и сделала такое лицо, будто перед ней конченные идиоты.

– Куда уж мне – бедному казначею!.. – пожал плечами Цимих. – Но это не значит, что я их себе не представлял…

По губам Волфа пробежала довольная, злорадная ухмылка:

– Так я и знал, что в твоих помыслах не только «голые» цифры, товарищ чиновник…

– Волф, хватит отвлекать моего финансиста! – подала голос Королева. Мужчины одновременно развернули головы в её сторону. Она вздёрнула подбородок, сложила аккуратные ручки в кольцах под грудью. – Аван Лешер, зайдите ко мне в кабинет. У меня к вам разговор.

– Да, Ваше Величество, как пожелаете… – учтиво поклонился Цимих, глядя вслед удаляющейся Дженове. Как только шуршание подола её длинного платья совсем стихло, Волф вздёрнул нос, как она, и передразнил:

– Не отвлекай моего финансиста!.. Какая важная стала – меня сейчас стошнит…

– А я думал, время лечит и так далее… – выдохнул Цимих, завершая последние штрихи в своём ежедневном образе. – Точат старые обиды, господин советник?

– Дело не в обидах. Не только в них… Я её не уважаю, а она не уважает никого, уж поверь мне. Она может проявлять хорошее расположение, но это до поры до времени, а точнее – до резкой смены настроения. Впрочем, ладно… Забудь. Надо придумать, чем занять себя, пока тебя не будет. Если честно, стены этого дворца навевают на меня тоску – последние годы здесь были не самыми приятными… И мне больше не с кем провести это непростое время, Цимих. Вернее, я больше ни с кем не хочу его проводить, кроме тебя. С тобой всегда легко. Ты какой‑то.. позитивный.

Волф с Цимихом встретились взглядами, и на губах советника неосознанно пробежала тоскливая улыбка.

– Давай не скучай без меня, – ухмыльнулся Лешер. – Время пролетит быстрее, чем кажется. Мне его вечно не хватает… Я мог бы взять ещё одни выходной, но у меня есть и другие обязанности, кроме службы: воспитание королевских детей. И, должен сказать, я люблю эту часть своей работы… Мне нужно уделить внимание моим подопечным.

– Как тебя только на всех хватает? А самому хоть есть с кем поговорить о своих бедах?

В голове Лешера сразу всплыл образ Энтары, но он только пожал плечами:

– Мне это ни к чему. Не знаю. Я легче ко всему отношусь, дружище, сам видишь. Жизнь, Смерть – две стороны одной медали, и живым я нужнее, чем покойникам – они уже в надёжных руках высших сил.

– Это правда… – вздохнул Волф и подошёл к другу, чтобы обнять на прощание. – Давай, иди к Джен, а то она скрутится в клубок, как змея, и не подлезешь к ней.

– Ну и ладно! Я и не такие узлы распутывал… А после работы – сразу к тебе. Если среди дня Чейнт занесёт в твои комнаты ещё ящик вина – не удивляйся.

Волф посмеялся и хлопнул Лешера по плечу:

– Смотри не задерживайся! Я тебя и твои переработки хорошо знаю…

Цимих коварно улыбнулся.

– Это потому, что вечером мне не с кем пить. И никто ведь не пьёт столько же, сколько и я! Кроме тебя, конечно.

Волф тихо посмеялся.

– Ещё бы!.. Я ж в Магистратуре служил, а, как говорится, строителей и кадетов магистратуры никто не перепьёт.

– Вот и договорились: вечером собираемся у вас, господин советник.

 

***

– И что? Что дальше‑то?! – дёргая брата за рукав куртки, гнусаво спросил Нев.

Они с Эджером сидели в саду Королевы у её апартаментов на раскачивающихся качелях, укрытые тёплым одеялом, и читали книгу, которую притащил с собой маленький Король. Это была не простая книга, можно сказать, слишком сложная для возраста Эджера, но он не мог отказать в себе в удовольствии узнать ещё больше о жизни своего кумира – Бел‑Эзаура.

– Не торопи меня! – сказал Эджер. – Дай слово разобрать… Итак: «…его ярко выраженные… мас‑ку‑лин‑ные черты…». Понятия не имею, что это значит!

– Читай дальше!

– Ладно: «..придавали его характеру и личности то самое неоспоримое превосходство, если речь шла не только о делах, но и завоевании женских сердец. Женщин в его обществе было много. Я каждый день испытывала ужасное давление и конкуренцию, неведомую мужчинам. Каждая боролась за его внимание всеми мыслимыми и немыслимыми способами, более того, с ним всегда путешествовали Невесты, детмонши, или как они сами себя называют – зарины. Другие женщины из общества сторонились их, боялись, говорили, что они способны убить за любое сказанное слово в адрес Бел‑Эзаура или его людей, если оно им не понравится…»

– Ужас какой!.. – воскликнул Нев, а Эджер продолжал.