Кости сердца
– До сегодняшнего дня я даже не знала о твоем существовании! – смеюсь я.
Похоже, мои слова задели Сару за живое.
– Разве отец никогда про меня не рассказывал?
Качаю головой.
– Ты не думай, он не пытался утаить, что вы у него есть. Просто… ну, мы не общаемся. Вообще. С тех пор, как он женился, мы ни разу не разговаривали. Я вообще забыла про его женитьбу!
Сара хочет что‑то сказать, но нас прерывают.
– У вас все хорошо? – спрашивает Маркус.
Они с Самсоном стоят напротив и удивленно глазеют на нас.
Сара поднимает свое шоколадное молоко.
– Бейя сказала, что нельзя так загоняться из‑за веса, и теперь кормит меня всякой дрянью!
Маркус со смехом запускает руку в пакет с пончиками.
– Бейя права. Ты само совершенство!
Самсон молча пялится на меня. Он никогда не улыбается – в отличие от Маркуса, с лица которого, похоже, улыбка вообще не сходит.
Сара встает с пола и помогает мне подняться.
– Ну, идем.
7
Мы закинули в багажник все покупки, кроме предоплаченного мобильника. Я пытаюсь разобраться, как им пользоваться, но в темноте салона инструкцию не прочитать. Как его хоть включить?!
Заметив мою возню, Самсон предлагает помощь:
– Давай сюда.
Я кошусь на него и вижу, что он протянул руку. Даю ему упаковку, и он, включив фонарик на своем телефоне, читает инструкцию.
К тому времени Маркус уже паркуется на пароме. Сара выходит на улицу и спрашивает меня:
– Идешь?
Я показываю на телефон в руках Самсона.
– Ага, пару сек. Только настроим.
Сара с улыбкой захлопывает дверцу – видимо, решила, что теперь я точно не устою перед Самсоном. Честно говоря, ее упорство меня подбешивает. Я его не интересую, так с какой стати он должен интересовать меня?
Чтобы закончить настройку, Самсон куда‑то звонит, и там ему сообщают, что телефон будет активирован через две минуты.
По моим ощущениям, ожидание тянется целую вечность. Я выглядываю в окно, пытаясь не обращать внимания на напряженную атмосферу. Тишина настолько гнетущая, что уже через десять секунд мне хочется, чтобы Самсон что‑нибудь сказал.
Спустя двадцать секунд я начинаю нервничать, лихорадочно искать темы для разговора и брякаю первое, что приходит на ум:
– Зачем ты фотографировал меня на пароме?
Самсон сидит, уперевшись локтем в стык между стеклом и дверью, и трогает пальцами нижнюю губу, а в следующий миг ловит мой пытливый взгляд, стискивает руку в кулак и легонько ударяет им по стеклу.
– Заметил, как ты смотрела на океан.
Его слова мягкой лентой обвивают мой позвоночник.
– И как же?
– Будто видела его впервые.
Неловко ерзаю в кресле. Голос Самсона льнет ко мне, как шелк, и мне это не нравится.
– Ты их уже просмотрела?
– Что?
– Фотографии.
Качаю головой.
– Что ж, когда посмотришь, можешь удалить все, что не понравится, только верни, пожалуйста, карту. Там есть снимки, которые я хотел бы оставить на память.
Киваю.
– Что еще ты фотографируешь – помимо девушек на паромах?
Самсон улыбается:
– В основном природу. Океан. Рассветы. Закаты.
Я вспоминаю, что Самсон сфотографировал меня на фоне заходящего солнца. Надо будет в ближайшее время попросить у Сары компьютер и просмотреть содержимое карты. Даже любопытно, что там.
– Закат был чудесный.
– Погоди, ты еще не видела рассвет со своего балкона!
– Вряд ли я так рано встану, – смеюсь я.
Самсон опускает глаза на мобильник. Очередной звонок – и настройка завершена.
– Хочешь, забью в контакты все наши номера?
Он открывает на своем телефоне номер Сары.
– Да, давай.
Самсон добавляет номер Сары, затем Маркуса и, наконец, свой. Нажимает еще пару кнопок и возвращает телефон мне.
– Показать, как им пользоваться?
Мотаю головой.
– У одного моего приятеля дома был такой же. Разберусь сама.
– А «дома» – это где?
Вопрос простой, но щеки у меня так и вспыхивают. Подобные вопросы задают человеку, которого хотят узнать поближе.
Я откашливаюсь.
– В Кентукки. А ты откуда?
Он молча смотрит на меня, задерживает взгляд, а затем поспешно открывает дверцу – как будто уже пожалел, что завел со мной разговор.
– Пойду подышу.
