Красный город. Певец-2

Распорядитель танцев, удостоверившись, что пары готовы, подал знак музыкантам. Зазвучали флейты, затем вступили малые барабаны. По спине пробежал знакомый волнительный холодок. Поднялась к сердцу готовность сделать первые шаги. Затем вступили лютни, и бассе начался.

Первыми в центральной линии выступали герцог Констант, младший брат короля, и его жена. Герцог пребывал в отличном настроении духа и расточал улыбки направо и налево. Цветущая пора жизни, в которую он вошёл, отсутствие серьёзных забот, которые вначале несла королева‑мать, а затем взвалил на себя Виллем, удачный брак по расчёту, давший ему наследника, – всё это превратило его в человека, просто наслаждавшегося существованием и готового разделить радостью с другими. Никто в Примейоне не умел так лучезарно улыбаться, как герцог Констант. Рядом с беззаботной герцогиней Лаурентиной из рода Криспинов, стражей Восточных границ, Констант действительно выглядел как та самая волшебная точка на поверхности драгоценного камня, что непроизвольно и необъяснимо вдруг приковывает к себе наш взор.

Левую же линию устремляла вперёд средняя дочь короля Виллема, опиравшаяся на руку младшего Мани. При всей необузданности характера предводитель «быстрых ястребов» был аккуратным и сведущим в гармонии передвижений танцором.

Справа лидером был Виллион, наследник короля. Его рука касалась руки незнакомой дамы в жемчужной диадеме на светлых волосах. Язвительный Боэций не успел ничего рассказать о ней, поэтому Анн мог только восхищаться элегантностью этой отважной спутницы принца. Бриллиантовый бассе не допускал грубых и откровенных прикосновений. Каждый из партнёров должен был одновременно касаться и словно бы не касаться другого. Следовало настолько хорошо чувствовать спутника, чтобы сливаться с ним в едином движении, не приближаясь и не отдаляясь в переменах шага или направления, в замедлении или убыстрении. И настоящей катастрофой становился момент, когда один, потеряв равновесие или смутившись необычным поворотом, схватывался в поисках помощи за руку или плечо другого! Впрочем, дама в жемчужной диадеме была так же легка, как и юный принц, ей удавалось читать его замысел, лишь только он возникал в голове у спутника.

За этими блистательными парами двигались другие: камерарий Дердок и улыбчивая жена толстого интенданта финансов; некоторые из «быстрых ястребов», получившие в спутницы прекрасных девушек из провинции, которых родители с умыслом привезли именно на этот бал в Примейоне; несколько пар образовывали дамы и кавалеры более почтенного возраста, в их движениях ощущалось радостное желание тряхнуть стариной.

Участников бриллиантового бассе набралось не так много. Далеко не каждый отваживался рискнуть, ибо промахи в этом танце всегда выглядели столь нелепыми, словно их показывали публике через увеличительное стекло. Впрочем, и грация, и точность движений, в свою очередь, являлись с удвоенным эффектом.

Спутница Анна изредка бросала на него одобрительные взгляды. Это была уверенная в себе красавица лет тридцати‑сорока, очевидно замужняя, ибо она носила на груди особенную заколку, изображавшую двух птиц, сплетающих крылья. Анн ни разу не заметил, чтобы она посмотрела куда‑то в сторону, её взоры падали лишь на герцога Константа, задававшего движение бриллиантовых граней, да на самого Анна, который старался сохранять невозмутимость, ибо совершенно не представлял себе, о чём он должен – и должен ли? – беседовать с ней.

Наконец, дама в белом не выдержала и сказала:

– Нас не представили друг другу, но я нарушу этикет и сама спрошу Ваше имя.

– Кавалер Аой, – поклонился на ходу Анн, вплетая поклон в случившийся кстати поворот линии. Это выглядело и как вежливость, и как подчёркнутая ненавязчивость.

Дама оценила его ловкость и с видимым удовольствием совершила вслед за Анном особенно трудный переход из левой линии в правую. После чего спросила:

– Где Вы учились искусство бассе?

– В далёкой провинции, где не имел возможности танцевать с такими прекрасными партнёрами.

– И там же Вы научились беззастенчиво льстить?

Дама испытующе взглянула на юношу, но ничего не сказала более. Пока что Анну удавалось ничего не испортить, но впереди танцующих ожидали ещё две особенные «грани». Настоящая сложность в бриллиантовом бассе заключалась в необходимости запомнить последовательность перехода между линиями, порядок превращений одной «грани» в другую. Королевский бриллиантовый бассе включал пятьдесят семь превращений, по числу граней настоящего драгоценного камня. Однако о таком танце рассказывали только в легендах. В Примейоне по обыкновению ограничивались семнадцатью или, много реже, двадцатью четырьмя гранями.

Распорядитель танцев, заметив, что две пары начали задумываться и на глазах терять уверенность, подал знак своим помощникам. Те ловко увели уставших в сторону во время очередного превращения линий. Благодаря такой предусмотрительности успешно прошли двадцать вторую грань.

Во время следующего «блистания» распорядитель изъял из общего рисунка ещё две пары. Это были придворные, которые служили ещё матери нынешнего короля во времена её молодости. Несмотря на опыт, они явно начали терять лёгкость в ногах.

Анн удивлялся тому, что до сих пор не удалили его самого. Вероятно, сказывались долгие тренировки у мастера Кон‑Тикута: тот добивался от всех учеников, чтобы они умели не только прыгать и бегать, но и едва слышно скользить по земле. Анн приседал и выпрямлялся, перетекал из шага в шаг, оставаясь при этом на одном и том же расстоянии от дамы.

А его партнёрша просто наслаждалась происходящим. Шаг её был так же уверен, как и в начале танца, движения – так же элегантны, дыхание – так же спокойно.

И когда прозвучали последние музыкальные такты и все по знаку распорядителя замерли, она совершенно невозмутимо улыбнулась Анну и шепнула: «Благодарю Вас за партию, кавалер Аой!»

 

Глава пятая. Король вопрошает

 

Пока Анн демонстрировал свою ловкость в танцевальном искусстве, господин шут успел побывать на открытой террасе, примыкавшей к большому залу, о чём‑то задиристо побеседовать с группкой молодых дворян, а теперь находился в компании королевской дочери, которой он показывал забавные фокусы с плетёными разноцветными нитями. Та заливисто хохотала, всякий раз почти закрывая глаза и чуть откидывая голову назад. Королева, наблюдая излишне вольное поведение дочери, хмурилась, однако Надя делала вид, что ничего не замечает.

Тогда королева перенесла своё неудовольствие на Боэция.

– Вы подаёте дурной пример принцессе, – сказала она.

– Ах, мама, оставь! – заявила Надя. – Я уже почти замужняя дама.

– Вот именно что «почти», – заметила королева. – И чтобы стать ею по‑настоящему, следует вести себя подобающе.

– Ваше Величество, мы беседуем о самых философских вещах на свете, которые можно только себе представить, – почтительно возразил Боэций, поворачиваясь к королеве Аурике и поднимая руки, в которых держал какие‑то верёвочки.

– Это Вы называете философией? – усмехнулась королева, однако заинтересовалась фокусами шута.

В правой руке Боэция возник тонкий серый шнурок, сиротливо свисавший к полу.