Крик болотной птицы

Ни Корчагин, ни мужчина в маскировочной одежде ничего не ответили. Оба они прекрасно понимали, что сейчас творится в душах и Старикова, и Лысухина. В самом деле – им предстояло отправиться на задание, вернуться с которого живым было почти немыслимо. Это действительно было примерно то же самое, что броситься под вражеский танк с гранатой. Или сунуть голову в пасть какого‑нибудь немыслимого, кровожадного дракона. Но на то и война. Да‑да, она и есть тот самый немыслимый, кровожадный дракон.

– Через два дня вы должны быть готовы, – сказал полковник Корчагин. – На самолете вас доставят в партизанский отряд. Доберетесь – тотчас же сообщите об этом по рации. Ваш позывной – «иволга». Открытым текстом ничего не говорить. Скажете: «Иволга прилетела в гнездо». Мы поймем… Выходить на связь – раз в два дня. Если что‑то срочное и непредвиденное – то по мере надобности. Все говорить иносказательно. Мы разберемся… Каждое сообщение начинать словами… ну, скажем, такими: «Иволга поет». А дальше – о сути. Все понятно?

– Так точно, – почти в один голос ответили Стариков и Лысухин.

– Вы – боевая группа, – сказал Корчагин. – В каждой боевой группе должен быть старший. Старшим назначаю майора Старикова… Да, и еще, о нашей встрече и вашем задании – никому ни слова. Ни устно, ни письменно, ни даже полунамеком.

– Ну, на этом все, – сказал мужчина в маскировочной одежде и поднялся. – Готовьтесь. Переправлять на место вас будем не мы, а другие товарищи. Всего вам доброго и всяких успехов. Надеюсь, что когда‑нибудь мы еще встретимся.

– Помнится, точно такие же слова сказала мне передовая трактористка после того, как я ее успешно сагитировал. – Лысухин улыбнулся своей обычной улыбкой – искренней, дурашливой и в то же время чуть‑чуть хитроватой. – Именно такие – точь‑в‑точь!

– И что же – встретились? – спросил мужчина в маскировочной одежде.

– Не успели, – вздохнул Лысухин. – Потому что невпопад случилась война. А война – это сплошные расставания. Встречи будут после победы. Так что – встретимся, когда победим. И с передовой трактористкой, и с вами тоже.

…День близился к исходу, красное, совсем даже не весеннее солнце барахталось в темно‑синих облаках, сгрудившихся на западной части неба. Воздух, пронизанный холодком, казался созданным из какого‑то невиданного тончайшего хрусталя.

– Заморозками пахнет, – сказал Стариков. – И снегом.

– Да‑да, – рассеянно согласился Лысухин. – Заморозками и снегом… А нас ждут веселые приключения. Уж такие веселые, что и не описать.

Стариков ничего на это не ответил, лишь искоса взглянул на Лысухина.

– А ты на меня не косись, – скривился Лысухин. – Ты лучше косись на самого себя. А я что ж? Я готов. Просто я сейчас в задумчивости. Размышляю.

– И о чем же, если не секрет? – спросил Стариков.

– Не секрет, – ответил Лысухин. – Но вот сказать не смогу. Потому что это лирические размышления. А разве их выразишь словами? Да и когда на такие темы размышлять, если не сейчас? Дальше, думаю, будет не до лирики.

 

Глава 5

 

Через два дня Старикова и Лысухина на самолете перебросили в партизанский отряд, который располагался в глухом лесном урочище и был с трех сторон окружен болотами. Казалось бы, болота – это сплошное неудобство и даже, если вдуматься, погибель для отряда. Если, предположим, с той стороны, где болот не было, к расположению отряда подберутся каратели, то, спрашивается, куда было деваться партизанам?

Но так мог рассуждать человек незнающий. То есть такой человек, который не был уроженцем здешних мест и никогда не жил в здешних краях. Для местных обитателей болота были сущим спасением. Ведь оно только на первый и неосмысленный взгляд представляется, что любое болото – это безвозвратная погибель. На самом же деле это совсем не так. Если в болоте знать потайные тропинки, знать ходы‑выходы (а они – есть), то болото может оказаться и спасительным. Подступили каратели к расположению отряда – отряд тотчас же собрался и ушел по тем самым потайным тропинкам и ходам‑выходам вглубь болот. Вот и спасение. А погоня, понятное дело, туда не сунется, а если и сунется, то себе на погибель. Каратели – они ведь не здешние и ничего о болотах не знают.

Теоретически рассуждая, тем же карателям можно было нанять знающего проводника из местных. Но попробуй‑ка его для начала найти, такого проводника! Любой житель из окрестностей тотчас же станет уверять, что ничего он о болотах не знает, никакие ходы‑выходы ему неизвестны, а коль так, то и сам он пропадет в тех ужасных трясинах, и всех карателей те самые трясины также поглотят. А потому лучше в те болота и вовсе не соваться.

Конечно, изредка находилась какая‑нибудь продажная душа, которая либо из корысти, либо по злобности, либо из‑за страха соглашалась сопроводить карателей через те болота. Но опять же, толку от того было мало. Потому что – мало было иметь при себе знающего проводника, надо было еще и самим понимать и чувствовать болото. А такого понимания у карателей как раз и не было. Все они были или фашистами, или их прислужниками‑полицаями и карателями из числа подлых людишек. А потому, едва сунувшись в болото, они с проклятиями отступали. А партизаны, переждав лихое время, возвращались из болот, чтобы продолжить борьбу.

Вот в такой отряд и вылетели на самолете Стариков и Лысухин. Летели ночью – другой возможности беспрепятственно добраться до места просто не было. В самолете помимо двух пилотов находились Стариков с Лысухиным, и больше никого. Чтобы скоротать томительное время полета или просто по причине своего неуемного характера, Лысухин тотчас же вступил с пилотами в диалог.

– И как это так вы летаете ночью? – тараторил он. – А вдруг вы летите не в ту сторону, а заодно и мы с вами?

– В ту, – коротко отвечали пилоты, напряженно вглядываясь в приборы и во тьму за стеклами кабины. – Можете не сомневаться.

– В ту – это хорошо, – соглашался Лысухин. – Ну а вдруг вы не заметите во тьме какое‑нибудь препятствие и врежетесь в него? И что тогда делать?

– Какие препятствия могут быть в воздухе? – возражали пилоты. – Разве что какой‑нибудь Змей Горыныч… Это тебе воздушное пространство, а не деревенская околица!

– А как мы поймем, что добрались до места? – не унимался Лысухин. – А вдруг да заблудимся? Вдруг угодим в какое‑нибудь болото!

– Авось не заблудимся! – скалились пилоты. – Не впервой! Да ты не суетись, все будет в норме! По всему видать, что ты летишь в первый раз!

– Это я‑то лечу в первый раз? – оскорбленным тоном возражал Лысухин. – Да если хотите знать, у меня – двенадцать прыжков с парашютом! Даже – четырнадцать!

– И столько же – без парашюта! – уже в открытую хохотали пилоты.

Лысухин, выговорившись и тем самым приведя в лад свою нервную систему, успокоился. Какое‑то время летели молча, а затем один из пилотов сказал:

– Подлетаем к месту! Снижаемся. Так что будьте готовы!