Кровь завоевателя
– Ты права. Хотя было кое‑что еще.
Сира поставила локти на стол.
– Что еще?
– В другой день я видела его с дочерью Великого адмирала. Ты ее знаешь, девчонка с огненно‑рыжими волосами. Наполовину кармазийка. Они выглядели…
– Влюбленными?
В ее голосе сквозил страх.
– Я бы использовала… более сильное слово.
Готово. Ее зрачки расширились от гнева, и она снова ссутулилась. Похоже, я преуспела.
– Ты пытаешься отговорить меня, – сказала она. – Почему? Или, может, я не.
– Нет, дорогая, я не.
– Ты ревнуешь?
Я видела ее кулак под столом.
– Что? Нет, я просто забочусь о тебе.
– Вовсе нет. Думаю, ты знаешь, насколько могуществен Хадрит, и не хочешь, чтобы я оказалась рядом с такой силой. Потому что тогда она станет соперничать с твоей.
Уф. В груди нарастало разочарование. Я просчиталась. Возможно, я недооценила ее амбиции, и теперь разговор, который так хорошо начался, пошел наперекосяк.
– Сира, я просто хочу, чтобы ты была счастлива.
– Скажи, ты сама счастлива?
Я покачала головой в припадке честности. Если бы она знала всю глубину моего отчаяния.
– Счастье для дураков, – сказала она. – Для пьяниц. Для искателей удовольствий. Я не ищу счастья. Я выросла в таком месте, где целые племена сражаются за то, чтобы есть крыс. Потом меня привезли сюда и дали все, что можно только представить. – Мы похожи больше, чем она может поверить. – Знаешь, почему шах Тамаз не нашел мне мужа, несмотря на мой возраст? Потому что я его заложница. А зачем нужен заложник, если его нельзя использовать как предмет торга или пожертвовать, когда понадобится? Думаешь, я не понимаю, что если силгизы нападут, он купит ценой моей жизни время на то, чтобы вернулся твой возлюбленный вместе с его гулямами? Думаешь, я не понимаю, что могу оказаться в петле?
– Дорогая, я не…
– Хадрит, при всех его жутких недостатках, может спасти меня от этого. Спасет от этого.
– Ты разве не знаешь, что он тебя использует?! – выпалила я. Как безрассудно раскрывать то, чего я не должна была знать. – Говоришь о предмете торга, но что ты для него? Лишь пешка, которой он так же пожертвует.
– Так вот кем ты меня считаешь? – холодно усмехнулась она. – Ты соблазнила Кярса и думаешь, я не сумею так же с Хадритом? Ты действительно считаешь себя лучше, не так ли?
– Я не соблазняла Кярса! Я никто. Во имя Лат, я же рабыня!
Сира покачала головой и усмехнулась:
– Верно, но ты мать его единственного сына. Твой статус никогда не будет подвергнут сомнению, отныне и до тех пор, пока малыш Селук не умрет от старости, а к тому времени ты уже будешь лежать в могиле. Твоя жизнь в безопасности, к твоему счастью. Не мешай мне обезопасить свою.
Будь прокляты святые! Она поняла мою озабоченность совсем не так. Как и мои дочери, если быть честной.
– Что ты сказала? – удивленно подняла брови она.
– Что? Я ничего не говорила.
– Ты сказала «Будь прокляты святые».
О Лат, я думала вслух.
– Нет, ты не так расслышала.
– Я слышала вполне ясно. «Будь прокляты святые». Ты… следуешь Путем потомков?
Я покачала головой, слишком быстро:
– Нет, конечно нет, это же ересь.
– И все же я слышала.
Нужно что‑то придумать. Что угодно.
– Моя мать следовала Пути потомков. Она все время так говорила. Порой, когда я волнуюсь, ее слова… сами срываются с языка. Не знаю почему.
Это была не совсем ложь.
Молчание затянулось. Наконец Сира кивнула:
– Моя мать тоже следовала… следует Пути потомков. Вообще‑то вся моя семья.
Нет. Силгизы не были истинными последователями Пути потомков. Они проклинали святых и почитали Потомков, но совершенно неправильно. Поскольку все правильное искоренили. Как я была разочарована, узнав, что одно из немногих племен, заявлявших, что идет истинным путем, тоже заблудилось.
– Ты до сих пор веришь? – спросила Сира.
– Нет, конечно нет. Шейхи разъяснили, какая все это ересь.
– Но ты провела здесь всего лишь год. Несомненно, в душе ты еще должна верить.
– Это запрещено в Аланье.
– Я не спрашиваю, запрещено ли это. Я спросила, веришь ли ты. Ждешь ли прихода Просвещенных? Открытия Врат и всего остального?
Все это были неправильные верования. Потомки никогда не говорили ни о вратах, ни о каких‑то Просвещенных. Нам приписали это люди, которые пытались разобраться, но ничего не поняли. И все же одними своими намерениями те, кто сегодня заявлял, что следует Путем потомков, уже были лучше, чем все эти обожатели святых. Если мне удастся восстановить истинный Путь, я буду молиться, чтобы они – и все прочие – стеклись к нему.
– Нет! – сказала я. – Я молюсь святым, как и все остальные.
Она вздохнула, почти разочарованно. Затем закусила губу – там, где осталась рана, – и кивнула:
– У меня есть идея.
Сира встала и устремилась к двойным дверям.
– Куда ты? – спросила я.
Она обернулась, оживленная и порозовевшая:
– За городские стены. Поговорить с братом. Пожалуйста, прости мою грубость. Спасибо за кофе и беседу, дорогая подруга. Скоро увидимся, ладно?
Может, даже раньше, чем ты думаешь.
