Кровавая работа

В убойном отделе Арранго протиснулся среди нагромождения столов к нужному, открыл ящик и достал кассету. После чего двинулся в коридор и, завернув за угол, толкнул низенькую дверцу конторки, ведущую в недра Главного следственного управления. Сообразив, что они направляются в пустующий кабинет Баскирка, Маккалеб оставил коробку с пончиками на балюстраде и последовал за провожатыми.

В углу кабинета высился узкий стальной шкаф на колесиках, какие можно встретить в классной комнате или конференц‑залах. Арранго распахнул дверки: внутри оказался телевизор с видеоприставкой. Включив оборудование, детектив сунул кассету в прорезь.

– Удиви нас, – проворчал Арранго, не глядя на Маккалеба. – Справишься, и мы похлопочем за тебя перед лейтенантом.

Маккалеб встал напротив «ящика». Арранго нажал кнопку воспроизведения, и на экране возникла черно‑белая картинка – запись с камеры видеонаблюдения, установленной под потолком универсального магазинчика. Объектив был направлен на застекленный прилавок, забитый сигарами, «мыльницами», батарейками и прочим ширпотребом. В нижней части экрана виднелась дата и счетчик времени.

Поначалу в кадре ничего не происходило. Потом в левом углу, над кассой возникла седая голова продавца.

– Чан Хо Кан, владелец лавки. – Арранго ткнул промасленным пальцем в экран, оставив на нем жирный след. – Его последние минуты на нашей грешной земле.

Кан выдвинул ящик кассы и ссыпал в отделение для мелочи пригоршню четвертаков. Едва он закрыл аппарат, в кадре появилась женщина. Покупательница. Маккалеб моментально узнал ее по фотографии, которую Грасиэла Риверс показывала ему на борту яхты.

Глория Торрес с улыбкой двинулась к прилавку и положила на стекло две шоколадки «Херши». Потом достала из сумочки кошелек, пока мистер Кан выбивал чек.

Глория протянула ему купюры, и тут в поле зрения шагнул третий человек – мужчина в черной лыжной маске и черном спортивном костюме. Он незаметно приблизился к по‑прежнему улыбающейся Глории. Маккалеб посмотрел на счетчик времени – 22:41:39 – и, превозмогая себя, снова обратил взгляд на экран. Так жутко было наблюдать за драмой, разворачивающейся в черно‑белом безмолвии. Мужчина в лыжной маске опустил правую руку на плечо Глории, левой поднес дуло пистолета к ее виску и без колебаний нажал на спусковой крючок.

– Пиф‑паф! – объявил Арранго.

У Маккалеба потемнело в глазах. Пуля пробила череп девушки насквозь, из входного и выходного отверстия брызнул фонтан крови.

– Она даже не успела понять, что случилось, – пробормотал Уолтерс.

Глория дернулась и, ударившись о прилавок, стала заваливаться на нападавшего. Тот обхватил ее поперек груди, попятился и, заслонясь телом жертвы, как щитом, выстрелил в мистера Кана. Владельца магазинчика отбросило к стене. Согнувшись, он рухнул на витрину. Стекло треснуло. Мистер Кан лихорадочно шарил руками по прилавку, цепляясь за него, точно альпинист за выступы в отвесной скале, но, так и не найдя опоры, распластался позади витрины.

Нападавший опустил Глорию на пол, и она почти полностью скрылась из виду. В кадре оставалась только ее ладонь и безвольно раскинутые ноги. Стрелок подскочил к прилавку и, перегнувшись через него, уставился на мистера Кана, который исступленно шарил на нижней полке, роняя на пол стопки коричневых бумажных пакетов. Мужчина в лыжной маске пристально наблюдал за раненым. Наконец тот вскинул руку с зажатым в ней черным револьвером. Но не успел старик взвести курок, как грабитель хладнокровно всадил Кану пулю в лицо.

Болтая ногами в воздухе, убийца еще ниже перевесился через витрину и подобрал с пола стреляную гильзу. После чего выпрямился, опустошил кассу и повернулся к камере. Даже сквозь маску отчетливо просматривалось, как он подмигнул и что‑то сказал в объектив. А потом быстро исчез из поля зрения.

– Подбирает две оставшиеся гильзы, – сообщил Уолтерс.

– Изображение без звука? – уточнил Маккалеб.

– Увы, – вздохнул Уолтерс. – Что бы ни говорил убийца, он явно обращался к самому себе.

– На весь магазин только одна камера?

– Одна‑единственная. По словам опрошенных, Кан был редкостный жмот.

Далее на записи убийца мелькнул в кадре всего один раз, на пути к выходу.

Маккалеб невидящим взглядом уставился в экран. Несмотря на весь его опыт, он был потрясен чудовищностью преступления. Загубить две жизни ради небогатой выручки.

– Да, такого не покажут в «Сам себе режиссер», – хмыкнул Арранго.

Маккалеб хорошо знал такую породу полицейских. Непрошибаемые. Даже глядя на истерзанный труп, они пытаются юморить. Именно так работает инстинкт самосохранения: делай вид, что тебе по барабану, – сбережешь и нервы, и здоровье.

– Можно отмотать назад и включить замедленное воспроизведение? – попросил Маккалеб.

– Погодите, фильм еще не кончился, – предупредил Уолтерс.

– В каком смысле?

– Сейчас появится Добрый Самуил. – Уолтерс произнес имя на испанский манер, «Самуэль».

– Добрый Самуил?

– Добрый Самаритянин. Какой‑то мексиканец забрел в магазин, увидел раненых и даже оказал первую помощь женщине. Кану она, увы, не понадобилась. После наш герой разыскал таксофон и… Кстати, вот и он.

Маккалеб снова припал к экрану. В 22:42:55 в кадре возник смуглый брюнет в джинсах и футболке. С минуту он помешкал, очевидно глядя на Глорию Торрес. После чего направился к стойке и перегнулся через нее. Кан распростерся на полу в луже крови. Широко распахнутые глаза смотрели в потолок, на лице и груди зияли жуткие раны. Хозяин магазина, вне всяких сомнений, был мертв. Добрый Самаритянин поспешил к Глории и, склонившись над ней, частично пропал из поля зрения. Однако уже через мгновение он вскочил и скрылся из кадра.

– Побежал искать на полках перевязочный материал, – пояснил Арранго. – Он обмотал ей голову скотчем, а рану закрыл прокладкой «Котекс» для максимального впитывания.

Добрый Самаритянин вернулся и принялся хлопотать над Глорией, хотя его манипуляции оставались вне зоны видимости.

– Камере не удалось взять его крупным планом, – добавил Арранго. – И вообще он смылся. Позвонил девять‑один‑один и был таков.

– А после не объявлялся? – нахмурился Маккалеб.

– Нет. Хотя мы обращались к нему по телику. Ну, знаешь, стандартная практика: просим откликнуться свидетеля. Только все впустую. Парень растворился как дым.

– Очень странно, – протянул Маккалеб.

Мужчина по‑прежнему стоял спиной к камере. Прежде чем пропасть с экрана, он глянул влево, и объектив запечатлел его профиль с темными усами.

– Побежал вызывать полицию? – догадался Маккалеб.