Легенды города 2000

– Конечно, от моего дара есть защита. Но на тебе никакой защиты нет. Сердца жаров я вижу оранжевыми, сердца людей – красными, сердца оборотней, вампиров и прочих – серыми. Но твое, черт побери, двухцветное – черно‑белое.

– Может, стоит сделать рентген или МРТ и убедиться, что сердце у меня нормальное? – попытался пошутить я.

Разноцветные сердца, магическая система, в которой еще предстояло разобраться. Как вообще могло выйти, что эти маги, точнее, жары, сидят, кажется, чуть ли не в подполье?

– Так или иначе, покончим с твоим папашей, и я покажу тебя Светлову. Он знает больше моего.

– А мое мнение учитывается? – поинтересовался я.

Полуночница отлично дралась, владела магией и кучей знаний, которые я пока не получил, и, чтобы добраться до них, стоило в нужные моменты помалкивать и дать ей выговориться, поскольку она была склонна рассуждать вслух, но, несмотря на это, мне порядком надоело ей подчиняться. Последние два с половиной года я и так провел, выполняя чужую волю. Хотя со Светловым, похоже, стоит пообщаться. Даже Герман Петрович упомянул эту фамилию.

– Отрадно видеть, что за столько лет ты не потерял способность спорить, – отозвалась Полуночница. – Буду надеяться, что и трезвым мышлением, и навыками работы в команде ты тоже не обделен.

Машина свернула с асфальта на небольшой участок грунтовки, а затем шины снова уютно зашуршали по заасфальтированной поверхности. Я увидел указатель на базу «Комета», самое популярное в городе место зимой для катания на сноуборде, лыжах или коньках, и сообразил, что мы выехали на дорогу к Шаморе, пляжу бухты Лазурной. За два с половиной года развязки за городом сильно изменились, и я не сразу понял, правильно ли мы едем. Но дорогу, которая вела к месту, которое я большую часть своей жизни называл домом, я все еще мог узнать.

Полуночница прижалась к обочине и включила «аварийки». Снова покопавшись в заднем кармане водительского кресла, она вытащила два листа бумаги и протянула один мне.

– Где ты раздобыла план дома? – я разгладил лист на коленях.

Чертеж был явно сделан в хорошем графическом редакторе и представлял собой очень подробный план двухэтажного дома со всеми его пристройками. Ноготь невольно царапнул прямоугольник, отмечавший мою комнату на плане. Этот дом не ассоциировался с теплом домашнего очага, и после смерти матери я редко чувствовал себя счастливым в его серых стенах. Он стал для меня просто зданием. Иногда казалось, что за высокой оградой нет ничего, кроме столетнего леса, и когда я покидал пределы коттеджа «Белладонна», то неизменно испытывал облегчение.

– Это один из документов, который Карина успела передать Бюро. Не знаю, насколько этот план соответствует нынешним реалиям.

– Я запомнил дом таким же, – пожал плечами я. – Вот тут, в домике охраны, по ночам всегда два человека, и по территории ходит еще один. Ворота управляются с пульта, который находится там же. По ночам спускают собак.

– Ну, через ворота мы вряд ли пойдем, – Полуночница водила пальцем по своему экземпляру карты. – Охрану лучше застать врасплох, чтобы не успели подать в дом сигнал.

Мимо с ревом клаксона пролетел черный «Ленд Крузер». Я успел разглядеть молодую девушку, которая высунулась из окна с бутылкой вина в руках. Фонарей на Шаморовской дороге отродясь не было, и в темноте даже при включенных фарах стоило ехать более внимательно.

– А если не через ворота, то как? Ограда высотой четыре метра, через нее дом‑то едва‑едва видно.

– В доме установлена новейшая система сортировки мусора, – начала объяснять Полуночница. – У всех оборотней пунктик по экологии, и в эту систему было вбухано несколько миллионов рублей. Во дворе стоит несколько огромных баков с умными сенсорами, которые анализируют, распределяют и упаковывают мусор. Этот мусор в итоге по огромным трубам попадает за ограду, где его забирают на переработку. Мы попадем во двор по одной из этих труб.

Я преисполнился скептицизма:

– А магия твоя здесь никак не поможет? Мы можем не рисковать и просто перелететь через ворота? Или сделать подкоп?

– Костя, – устало вздохнула рыжая и положила в рот подушечку жвачки, – твой отец метит в кресло мэра города и отлично знает о существовании Бюро и магии. Вряд ли он такой идиот, что не поставил на ворота и вдоль стен детекторы движения и детекторы магии. А подкоп – я тебе что, крот?

Коттеджный поселок клубного типа «Золотой залив» пользовался среди жителей Владивостока не самой лучшей славой, что я знал не понаслышке, и в прежней жизни, стоило мне упомянуть, где я живу, люди начинали бросать на меня подозрительные взгляды.

Город застраивался с юга на север, от порта и моря вглубь материка, и долгое время в его лесах водились тигры, олени, медведи – прямо там, где сейчас гордо выпятили грудь торговый центр «Седанка Сити», база горнолыжного отдыха «Комета», автозаправки, автомобильные салоны и, конечно, коттеджные поселки с домами, виллами и таунхаусами на любой вкус и на определенный объем кошелька.

На месте «Золотого залива» были дома старообрядцев, которых ссылали в Приморский край еще во времена Николая Второго по весьма прозаическим причинам: эти семьи оставались глухи к проповедям миссионеров других религиозных конфессий, которых на Дальневосточных границах Российской империи хватало с лихвой, а также они были фантастически трудолюбивы, что обеспечивало портовый город овощами, ягодами и фруктами. В советские времена, естественно, их угодья забрали на «нужды государства», а затем по кусочкам передали под дачные участки.

В девяностые эти участки выкупили владельцы «Золотого залива» и построили элитный поселок. Впрочем, в том, что они действительно что‑то выкупали, сомневался каждый второй, только благоразумно молчал. Пенсионеров обманом заставляли подписывать документы, а от тех, кто этого делать не хотел, избавлялись. Милиция города, естественно, занималась этим вопросом, но никаких доказательств найдено не было, свидетелей, готовых дать показания, тоже не нашлось.

Купить дом в поселке можно было только по рекомендации человека, который уже владеет там недвижимостью, и так или иначе в «Золотом заливе» все друг друга знали чуть ли не в лицо.

Прямая подъездная дорожка к черным кованым воротам пролегала между дубами, березами и редкими вкраплениями маньчжурского ореха и амурского бархата. Слишком длинные ветки деревьев и кустарников регулярно подрезали, чтобы они не царапали проезжающие машины.

Эти ворота в последний раз я видел в день смерти Агаты. Тогда была осень, ягоды бархата постоянно падали на дорогу, из‑за чего работникам поселка то и дело приходилось выбегать с совком и пакетом и поспешно убирать их.

С тех пор ничего не изменилось, за исключением того, что деревья были покрыты молодой зеленью, а на ветвях маньчжурского ореха покачивались темно‑зеленые богатые кисточки.

– Как мы попадем внутрь? – спросил я, отгоняя от себя неприятные воспоминания.

Полуночница опустила солнцезащитные очки на нос.

– У меня там давний приятель живет, он дал пропуск. А тебя с такой окладистой бородой вряд ли узнают.

Пожалуй, рыжая обладала недюжинными актерскими способностями, потому что когда наша машина притормозила перед воротами и дюжий охранник в камуфляже вырос возле двери водителя, она опустила стекло и скривила губы:

– Почему мы вечно ждем так долго? За что я вообще плачу деньги? Чтобы торчать тут перед воротами и ждать, пока вы соизволите нас пропустить?..