Летний рай

Но следователь в этот день не заглянул. Инка остаток дня промаялась в раздумьях, а вечером ей позвонил Ванечка, её «старшенький». Поговорив с сыном, она заглянула на кухню, где я, в ожидании мужа, коротала время с чашкой кофе. Сестра была расстроена.

– Что‑то случилось? – забеспокоилась я.

– Димочка приболел. – сестра вздохнула и присела на табурет. – Ваня говорит, ничего страшного, подкашливает немного, но в садик не хотят вести. Поеду утром. Завтра четверг, если что – переночую, и в пятницу еще с ним побуду, а вечером тогда вернусь.

– Я тебя отвезу, – предложила я, – Инка души не чаяла в своих внуках, вернее внуке и внучке, и сильно переживала стоило им лишний раз чихнуть. – Как раз домой загляну, цветы полью, да почту проверю.

В дверях кухни показалась сияющая Полинка.

– Мам, я завтра в город еду, – дочь взяла из вазы яблоко и вонзила в него свои крепкие белые зубки. – У Лизы день рожденья, мы в боулинг идем. Вернусь в пятницу… а может в субботу.

Крутнувшись на одной ножке она исчезла так же стремительно как и появилась.

– Охо‑хо‑нюшки‑хо‑хо, – по‑стариковски завздыхала я, – выросла девочка, заметь – уже не спрашивает, а ставит в известность!

– Не гневи бога, мать! – одернула меня сестра, – Она у тебя умница, девочка серьезная и ответственная, тебе грех жаловаться.

– Да я разве жалуюсь? Я переживаю!..

Макар приехал поздно. Я лежала с ноутбуком в кровати, и глаза мои уже начинали слипаться, буквы сливались в сплошные линии и перепрыгивали одна через другую, когда раздался скрежет открывающихся ворот, и машина въехала во двор. Я накинула шаль и, спустившись вниз, вышла на крыльцо. Макар, запирая гараж, громко и сердито говорил по телефону.

– А я тебе говорю, всё, хватит! Сколько раз он меня уже подставлял, не знаешь? А я тебе скажу: семь! Семь раз, Коля, я терпел убытки, терял клиентов, имел неприятности с полицией!

Невидимый Коля, судя по всему, пытался возражать, но Макар был непреклонен.

– Если бы мой такое учудил, я бы поступил так же, Коля. И давай не будем, я тебе не Макаренко, чтобы перевоспитывать твоего великовозрастного шалопая…

– …

– Да ты хоть представляешь себе, что он мог натворить пьяный на трассе на тридцатитонной фуре?! Это нам с тобой, Коля, еще крупно повезло, что он там месиво не устроил, никого не угробил, и сам жив остался! Да ты первый бы меня проклял, и был бы прав!

– …

– Нет, Коля, ты мне друг, но я хочу спокойно спать по ночам. У меня и так сейчас из‑за него, хлопот полон рот, так что не уговаривай. И мой тебе, дружеский совет, Коля: кончай ты с ним нянчиться, тридцать три года мужику, а он сам на работу устроиться не может! Если так дальше пойдет, твоего Антона и в грузчики не возьмут, это я тебе как друг говорю, Коля! Бывай!

Шурша гравием, по дорожке ведущей от гаража к крыльцу, приблизилась темная фигура. Заметив меня, муж на секунду замешкался, потом шагнул на первую ступеньку, и грузно сел рядом. Жалобно скрипнула, прогнувшись под весом моего благоверного, половица.

– Чего не спишь? – глухо спросил он.

– Тебя жду…

– Что‑то случилось? – его голос приобрел тревожные нотки.

– Нет, что ты, у нас всё в порядке. А у тебя, если я правильно поняла, проблемы?

– Ааа! – муж устало махнул рукой, – первый раз что ли.

– Идем, я тебя буду кормить, а ты расскажешь. – я сделала попытку встать, но Макар удержал меня, обнял за плечи, притянув мою голову к себе, поцеловал в висок.

– Погоди, я не хочу есть, перекусил на работе… Давай посидим минутку, вечер‑то какой, Сашунь!.. Вот так живешь, работаешь, всё на бегу, на скаку, и некогда остановиться, воздухом подышать, на звезды посмотреть, а, Сань!

– Эк тебя разбирает, что, серьезные неприятности?

– Ерунда, разберусь. Времени вот только жаль, надо ехать выручать фуру, в Новосибирске застряла вместе с грузом. Этот непутёвый, Антон, пьяный за руль сел, представляешь? Где‑то в придорожной закусочной набрался, и дальше поехал. Его на первом же посту ДПС и приняли. Фуру в бокс, его в изолятор, теперь балбес без прав остался и без работы.

– И что теперь?

– Теперь надо ехать, вызволять фуру, клиент груз сегодня в обед ждал, а получит, только в пятницу к вечеру. Хорошо хоть груз нескоропортящийся, да клиент покладистый попался, согласился на небольшие комиссионные. Завтра утром вылетаем с Денисом, назад своим ходом… хорошо бы к выходным вернуться, – он устало вздохнул, и меня захлестнула волна жалости к мужу.

– Бедненький ты мой, устал?

– Да не то чтобы устал, а как‑то муторно… с Колей вот поругался. Не понимает он того, что я его от беды уберечь хочу. Ты знаешь – с моими связями, один звонок, и Антон уже завтра будет здесь вместе с фурой. Но я твердо решил: уволю! Всё, край! Штраф за него оплачу, не хочу его жену и дочку наказывать, фуру заберу, и всё. И даже не уговаривай, я знаю что тебе всегда всех жалко.

– Жалко, конечно, жалко милый, – я пригладила его посеребренные взъерошенные волосы, оброс опять, пора подстригать, – очень жалко, но уговаривать не буду, потому что ты абсолютно прав. Случись что – ты себя винить будешь, изведешься весь, так что, тут даже думать не о чем. Ты мне лучше скажи чего тебе в дорогу собрать?

– Да чего… ничего особенного, смену белья, да термосок кофе.

– Бутербродов ещё сделаю, и не спорь, дебаты сегодня регламентом не предусмотрены. – я встала опершись на его плечо. – Ну вот, Инка тоже завтра ночевать не будет, к Ивану поедет, и Полечки не будет дома, Лиза её на день рождения пригласила, остаюсь я одна дом сторожить.

– Какая ещё Лиза? – сузил глаза Макар.

– Лиза Тимохина, Полина подружка школьная, ты забыл? Она же у нас жила практически…

– Ах, Лиза! – вспомнив о ком идет речь, он тут же успокоился, – так ты тоже поезжай в город, Сань, чего ты, правда, одна здесь будешь делать?

– А в городе я что, не одна буду? Нет уж, спасибо, здесь хоть Фрося… да и поработаю в кои‑то веки, – я на секунду задумалась. – а в город я все же съезжу утром, мне в издательство надо, и заодно Инку подброшу.

Мы еще посидели немного на пороге, молча любуясь звездами, и пошли спать.

Утром Макар уехал ни свет, ни заря, чуть попозже выдвинулись и мы с сестрицей, чтобы успеть отпустить на работу сноху и сына.