Летний рай

Но не это поразило меня до оцепенения, здесь ничто не нарушало гармонии, кроме… кроме головного убора Надежды. На голове у неё красовалась мотоциклетная каска. Старая, зелёная каска, с одной стороны ободранная, с треснутым козырьком, на резинке с серой пластмассовой блямбой для подбородка. Последний раз я такую видела на фашистах в старых фильмах про войну.

Лорда корова весьма впечатлила, он сел, постукивая хвостом о землю и наклоняя голову из стороны в сторону, с умилением и восхищением рассматривал это великолепное создание.

– Война и немцы… – тихонько пробормотала я.

– А? – раздался голос из‑под каски. – Чё ты говоришь?

– Я говорю: «Хозяйка, немцы в деревне есть?»

Надежда перестала двигать руками, изумлённо уставившись на меня.

– Тьфу на тебя, Сашка, напугала. Я думала это сноха.

– А ты‑то меня как напугала, с тобой всё в порядке, что это ты на башку напялила?

– А кроме каски тебя ничё не смущает? – язвительно поинтересовалась она.

В ту же секунду, взметнувшийся коровий хвост, с глухим стуком ударил по каске, и я увидела, что на кончике хвоста, где должны быть длинные пряди, помогающие корове отбиваться от гнуса, торчат неровно выстриженные клочки, и грязно‑розовая култышка.

– Один раз! – Надежда отставила ведро в сторону, достала из кармана баночку с вазелином и смазала дойки, подхватила одной рукой стульчик, другой ведро и выбралась наконец из‑под коровы. – Один единственный раз, попросила сноху подоить корову! Вот! – женщина негодующе указала подбородком в сторону коровьего хвоста, – результат! Она, видите ли, ей по лицу хлестнула хвостом. А я теперь корову ни подоить нормально не могу: она этой культяпкой как молотком по голове бьёт, ни в стадо выгнать, её же там овода съедят!

– Надь, а ты когда просила ее корову подоить, показала ей как это вообще делается? Сказала что хвост подвязать можно?

– У самой ума что ль нет, где так грамотные…

– Ну ты даёшь, она же городская у вас, откуда она должна всё это знать!

Надежда поджала губы, повесила стульчик ножками на забор, сняла свой экзотический головной убор, повесила его рядом, и наклонившись к кадушке с водой, помыла руки.

– Постой, постой… – неприятная догадка поразила меня, – так ты это нарочно… Чтобы она не справилась, накосячила, и у тебя был повод её пилить! Фу, Надя, как некрасиво.

– Ой, да на фига мне повод искать, она же ни хрена не умеет! Вот ни за холодну воду! Что ни скажу сделать – все за ней переделывать приходится…

– Так, стоп! Ну‑ка вспомни, дорогуша, как ты ко мне через огороды бегала, на свекровь жаловалась. И то она нарочно сделает и это, лишь бы тебя перед Сашкой унизить, а теперь сама так делаешь?

Надежда сердито засопела, и уселась на край вкопанного в землю тракторного колеса.

– Что, так тяжело видеть, что ты уже не главная женщина в жизни сына? – судя по изменившемуся выражению её лица, я попала в точку. Даже Лорд, до сих пор вежливо молчавший, осуждающе тявкнул и отвернулся. – Ты бы хоть о Женьке подумала, вы же его на части рвёте, каково ему? И потом, ты же знаешь: ночная кукушка дневную всё равно перекукует. Смотри, потеряешь сына…

– Ты, Сашка чё пришла? – Надежда встала, и сердито стряхнула с подола синего замызганного халата соринки. – Указывать, как мне со снохой обращаться?

– Да нет, конечно, это я так… я к тебе по делу. – я мысленно отругала себя за то, что неправильно повела себя в разговоре с Надеждой, теперь она, даже если и знает где Маргарита, точно ничего не скажет.

Мои опасения подтвердились: обиженно поджав губы, женщина сухо процедила, что давно не видела золовку, и понятия не имеет где она может быть. И нам с Лордом ничего не осталось как убраться восвояси.

Алёнка всё ещё сидела на скамейке, и старательно делала вид что всё её внимание занято планшетом.

– До свиданья, Алёна. – я развернулась чтобы уйти, ни минуты не сомневаясь, что девчонка подслушивала.

– Она врёт. – прозвучало у меня за спиной.

– Что, прости? – я обернулась, изобразив на лице непонимание.

– Мама‑Надя врёт, – девчонка тряхнула головой в сторону заднего двора. – ну, про тёть Риту.

– Подслушивала! – я опустилась рядом с ней на скамейку. Лорд тяжело вздохнув, улёгся на землю и затосковал по своей, оставленной дома без присмотра, вкуснейшей сахарной косточке.

– Ага. – ничуть не смущаясь, подтвердила она.

– Нехорошо, – неубедительно попыталась я пристыдить девчонку, в душе, однако, радуясь этому факту.

– Сама напросилась, – она мстительно стрельнула глазами за забор, – всей деревне уже растрепала про этот несчастный хвост.

– Ладно, давай про хвост потом, ты мне про Маргариту расскажи, пожалуйста, это очень важно.

Алёнка с опаской оглянулась.

– Вы же сейчас домой пойдёте? – она решительно захлопнула футляр от планшета и встала, – в парке меня подождите, я через пять минут приду, а то, если мама‑Надя услышит, вообще меня со свету сживет.

Мы с Лордом, к его великому огорчению, дойдя до парка, снова уселись на скамейку. Не понимая причины такой долгой прогулки, он грустно вздыхал и жалобно смотрел мне в глаза. Я потрепала его за ушами.

– Потерпи немножко, домой придём, я тебя чем‑нибудь вкусненьким побалую.

Алёнка плюхнулась на скамейку и сходу затараторила.

– Короче, тёть Рита приезжала к нам в понедельник ночью. Я случайно узнала, вечером селёдки наелась, потом пила всю ночь, как не в себя, ну и… в общем в туалет мне надо было. Слышу в веранде разговаривают… – она вдруг смутилась и замолчала.

– И что же ты услышала? – осторожно поинтересовалась я, моральный аспект вопроса интересовал меня сейчас меньше всего.

– Вы не думайте, что я всегда шпионю и подслушиваю, тогда случайно получилось, это только сегодня я нарочно, допекла она меня, – Алёнка вздохнула и продолжила, – тёть Рита сказала, что у неё большие проблемы и ей нужно где‑то на время затаиться. Вроде бы у неё есть такое место, где она может переждать неприятности, но ей нужна их помощь.

Алёнка размахнулась, и звонко хлопнув себя ладошкой по щеке, продемонстрировала мне распластанного в красной лужице комара. Я порылась в сумке, вытянула из упаковки бумажный платок и протянула ей.

– Спасибо. – она поплевала на платок и принялась оттирать кровь со щеки, – больше я ничего не слышала, боялась что застукают и пошла спать. Но, после этого, свёкор два раза уходил из дома поздно вечером, а приходил утром. – Алёнка потёрла платком ладошку и, скатав его в шарик, метко запульнула в чугунную урну. – И, я думаю, что он ходит туда, где прячется тёть Рита, потому что полный рюкзак еды с собой берёт. Вот. Больше я ничего не знаю.

Алёнка замолчала, почесала укушенную комаром щёку, а я задумалась. И кое‑что мне всё это напоминало. Но об этом я подумаю дома за чашкой кофе. Главное, что Марго в безопасности.