Летний рай

Я высадила Инку напротив «Детского мира», посмотрела, как она гордо прошествовала внутрь, вздохнула и поехала в направлении поликлиники. Сестрица явно что‑то задумала, только вот что, не пойму никак.

Очередь к окошечку с первой четвертью алфавита, куда входила и моя фамилия, впечатляла. Вторая была ничуть не меньше, третье окошко пустовало, стало быть, буквы от «ф» до «я», рассредоточились по первым двум. Вот восхищаюсь я нашим сервисом! Вот умеет же наш человек на пустом месте создать праздник! Сегодня этими массовиками‑затейниками были две тетки в окошечке регистратуры. Теткам было лет по пятьдесят‑пятьдесят пять, то есть, были они чуть постарше меня, и на их лбах отчетливо проступала печать: «сделано в СССР». Отстояв положенное время, а именно сорок семь минут, я наконец‑то приблизилась к заветному окошечку.

– Мне, пожалуйста, талончик к терапевту. – очень вежливо, стараясь не бесить понапрасну владычицу регистратуры, попросила я.

– На когда? – не отрывая глаз от монитора процедила она.

– На сейчас. – я слегка опешила.

Тётка подняла лицо и уставилась на меня маленькими, глубоко посаженными глазками. Её лицо, благодаря вытатуированным высоко на лбу, почему‑то синим бровям, выражало вечное удивление, а, не менее синий, татуаж вокруг губ придавал этому удивлению лёгкий оттенок презрительности. Чтобы добить меня, своим презрением окончательно, дама презрительно хмыкнула, сдунула со лба добела сожжённый перекисью и тщательно завитый, локон.

– Терапевт сегодня не принимает.

– Тогда на завтра, – не сдавалась я.

– И завтра не принимает, – синяя каемка губ начала растягиваться в ухмылку, брови же продолжали удивляться моей глупости.

Я вздрогнула от неожиданного диссонанса, но решила не отступать: потерянные сорок семь минут придавали мне решительности.

– А когда принимает?

– Неизвестно, – с нескрываемым удовольствием сообщила она, – он на больничном. А что вы думаете? Врачи тоже люди, тоже поболеть хотят.

Я глупо поморгала, и оттолкнув мужичка с перегарным душком, который пытался оттеснить меня от окошка, потребовала:

– Тогда к ортопеду давайте.

– Ортопед тоже не принимает, – женщина уже улыбалась во весь рот, – он в отпуске, выйдет через четыре недели. Будете брать?

– Нет, к хирургу давайте! – я вцепилась обеими руками в окошко, а одной ногой отбрыкивалась от настырного мужичка.

– К хирургу до конца июля всё расписано. Хотите на четвертое августа? – Вовсю веселилась дамочка. Похоже, я сделала день этой милой женщине.

– Не хочу, – слащаво улыбнулась я, – к четвертому, я может под электричку попаду, и тогда необходимость посещения вашего приятного заведения отпадет сама собой. Послушайте, а почему вы не вывешиваете информацию какие врачи принимают а какие нет?! Почему я должна отстоять час в вашей дурацкой очереди, и в результате узнать, что нужный мне специалист не принимает?!

– Женщина, не учите меня работать, – улыбка сошла на нет, глазки стали злыми и колючими, а брови продолжали удивляться, зрелище, скажу я вам, не для слабонервных, – не хотите на четвертое августа – отойдите от окошка, не задерживайте очередь!

– Да, дамочка, не задержуйте! – вмешался мужичонка с «душком», и воспользовавшись тем, что я в порыве возмущения оторвала руки от окна, меня банально выкинули из очереди.

Я по инерции сделала пару шагов к выходу, но потом остановилась. Не терплю хамства и разгильдяйства, поэтому я решительно подошла к стене, на которой красовались приказы и объявления разной степени давности, открепила график отпусков за пятнадцатый год, и пришпилила его чистой стороной к народу. Выудив из сумки шариковую ручку, и заметив что за моей спиной скапливаются зрители, я аккуратным курсивом, (что умею, то умею) начала писать:

«Уважаемые… – тут я слегка задумалась: уважаемые кто? Товарищи, граждане, пациенты? Нет, не то. А, вот! Я твердой рукой вывела – дамы и господа!

За моей спиной раздался приглушенный смешок.

– Ввиду того, что сотрудницы регистратуры не считают нужным сообщать нам информацию, мы вынуждены отстаивать длинную очередь, для того, чтобы узнать что нужный нам специалист сегодня не принимает, тратя при этом время и нервы. Только что у меня украли сорок семь минут моей жизни. Поэтому, дабы избежать того, чтобы с вами случилось то же самое, сообщаю вам, что врач‑терапевт сегодня не принимает, по причине болезни, ортопед четыре недели в отпуске, а запись к хирургу только на четвертое августа. О других специалистах, к сожалению, ничего не могу сообщить, так как меня вытолкали из очереди. – Позади меня, уже в полный голос гоготали дамы и господа. – С уважением, и с пожеланиями здоровья (дальше шла моя размашистая роспись с вензелями и росчерками)»

Я повернулась, с чувством исполненного долга, увидев улыбающиеся лица, улыбнулась в ответ, и тут из самой середины «зрительного зала» кто‑то тоненько пискнул:

– Ой, это же Александра Дунайская!…

В общем, ещё полчаса ушли на автографы. Когда я, погревшись в лучах славы, в боевом настроении, вышла из поликлиники было без четверти десять. Справедливо полагая, что этого времени сестре должно было хватить для того, чтобы найти подходящий подарок внуку, я набрала её номер.

– Иннусь, ты как, всё купила?

– Ой, Саня, а ты что уже освободилась, – сестрица как‑то подозрительно замялась, – я думала ты до обеда там проторчишь. Ну и что с твоей пяткой?

– Потом расскажу, ты выходи давай, я сейчас подъеду.

– Саня, так я это… в общем я в аптеке, в той на углу, знаешь, напротив детского сада, в который Полечка ходила…

Ну конечно! Как я сама не догадалась, что моя пятка и день рожденья внука были только предлогом. Благовидным. А на самом деле, Инка решила поиграть в детектива. И поперлась, не поленилась ведь четыре остановки пешком, в Маргошкину аптеку! Рыкнув в трубку: «Стой там!», я так рванула с места, что стайка подростков, с баночками энергетиков, неодобрительно обернулась в мою сторону.

Инка топталась у входа в аптеку. Завидев меня, вернее мою машину, она пошла навстречу, и когда я притормозила, плюхнулась на переднее сиденье.

– Ну что, купила подарок? – медовым голосом поинтересовалась я.

– Конечно, купила, – не моргнув и глазом ответила сестра.

– И где он? – невинно продолжила я допрос с пристрастием.

– Ты не веришь мне, что ли? – изображая оскорблённую добродетель, Инка расстегнула свою сумку, и гордо продемонстрировала мне яркий пакет из детского мира. – Просто я рано освободилась, дай, думаю, забегу к Маргошке, поболтать.