Летний рай

– Ничего не будем врать! – я решила воспользоваться неоднократно проверенным способом: рассказать правду, опустив некоторые детали. – короче, расскажем сокращенный вариант: заехали к Маргошке, дома её не застали, попили кофейку в кафешке и поехали домой. Ведь именно так всё и было.

Сестрица согласно кивнула.

– Ага, Сань, а тормозни у магазина, у нас дома сладенькое закончилось, а я когда нервничаю, ты же знаешь, меня на сладкое пробивает. Да и Ильича задобрим заодно.

Основательно затарившись сладеньким, куда, по Инкиному понятию входили две бутылки греческой «Анессии» и бутыль «Киндзмараули», мы покатили домой. Я заехала сразу во двор, не люблю оставлять свою «Ласточку» за воротами. Полечка, поедавшая малину прямо с куста, бросила это увлекательное занятие, и поспешила помочь нам с пакетами. Она чмокнула меня в щеку, я на секунду зарылась носом в её волосы: они пахли зелёным яблоком а губы малиной и солнцем.

– Мамуль, папа сказал ты ножку лечить поехала, и что, как успехи? – доченька выкладывала на стол содержимое пакетов, стоя на одной ножке: второй она водила из стороны в сторону, не давая Фросе лизнуть испачканную малиной пятку. У нашей кошки, как впрочем и у всех обитателей этого дома, имелись свои причуды. Она просто обожала малину и варёную кукурузу.

– Лучше не спрашивай, дочь, – я смочила бумажное полотенце, протерла доченькину пяточку, и бросив влажный комок в мусор, погрозила кошке пальцем, – один в отпуске, другой на больничном, у третьего все на полгода занято… зато впечатлений, от нашей бесплатной медицины набралась, лет на десять.

– А я тебе говорила, иди в платную… Ой, мам, у моего однокурсника отец врач‑ортопед, давай я с ним поговорю?

Я поморщилась.

– Это в Москву ехать…

– Да сколько тут ехать, ты в нашей поликлинике в очереди дольше простояла, – настаивала дочь, рассматривая коробку с пирожными.

– Ладно, я подумаю.

Фрося запрыгнула на табуретку, встала на задние лапы, и передними попыталась поймать Полинкину, пахнущую малиной руку.

– Ты смотри, что вытворяет паразитка, – вроде с осуждением, и в то же время с восхищением заметила сестра. – Пойдем, так и быть, угощу тебя малиной.

– Теть Инн, только немного, я ей давала уже, – Полечка достала из пакета третью бутылку «сладенького», и изумленно присвистнула. – гостей ждёте?

– Нет, это твоя тетя себе сладостей купила.

Полинка снова присвистнула. Я, кряхтя, опустилась на диванчик, снова давала о себе знать моя больная пятка. Дочка рассовала наши покупки по местам и присела рядышком, заглянула в глаза.

– Устала, да?

Я притянула к себе её тёмную, пахнущую солнцем и шампунем головку и поцеловала в макушку.

– Есть немного, с твоей тётей, знаешь ли… Ладно, ничего, сейчас чем‑нибудь перекусим, и отдохну.

– Ой, мам, я же лазанью приготовила, хочешь?

– Моя девочка, – я еще разок приложилась к дочкиной макушке. – конечно хочу, пойдём тётю Инну позовём.

Мы с Полей вышли на крыльцо и я поискала глазами сестру. Она, с задумчивым видом, сидела под кустом малины на низеньким стульчике. В раскрытой, лежащей на коленях, ладони алели сочные ягоды, которые, встав на задние лапы, щурясь и урча от удовольствия поедала Фрося.

– Инна, отдай наконец кошке малину, пока она тебе на голову не залезла, и пойдем обедать, Полечка лазанью приготовила.

Сестра встрепенулась, стряхнула с ладони ягоды, и поднялась, оттолкнув обиженно мяукнувшую кошку.

– Саня, у меня есть идея!

– Инна! Никаких идей больше. На сегодня твой лимит на идеи исчерпан. Пойдем есть, я голодная как стая волков.

Инка задумчиво ковыряла вилкой в своей тарелке, видно обдумывала как воплотить в жизнь свою «идею», Полинка исподтишка за ней наблюдала, подперев кулачком подбородок. А я с аппетитом уплетала лазанью, и думала какая у меня замечательная доченька: и красавица, и умница, и готовит так, что язык проглотишь!

– А к нам сегодня следователь из города приезжал, – скромно потупив глазки, ангельским голоском молвила моя умница‑красавица. Последний кусок лазаньи едва не застрял у меня в горле, а Инкину задумчивость как корова языком слизала.

– Такой молодой и нахальный? – уточнила она.

– Молодой, но вовсе не нахальный, очень даже скромный, – дочь посмотрела на меня своим самым невинным взглядом и похлопала ресницами.

– И что? – я старалась казаться равнодушной.

– Я его очаровала. – всё с тем же невинным видом, как ни в чем не бывало, продолжила дочь. Как будто это обычное дело, и абсолютно в порядке вещей: очаровывать каждого, входящего в наш дом, следователя.

– Зачем? – поинтересовалась я, уже не надеясь понять что происходит.

– Мамуль, ну как зачем, чтобы получить доступ к информации, по вашему делу. И потом, я же не нарочно, он сам… очаровался – дочка улыбнулась, – Мне вообще некогда было, у меня соус для лазаньи закипал, а тут он: поздоровался и остолбенел. Так что, доступ к информации пришлось добывать при помощи подручных средств.

– И много ты добыла? – недоверчиво спросила Инка.

– Подождите, каких подручных средств, дочь? Я что‑то совсем ничего не понимаю!

– Ой, мам, не бойся я его не пытала. Все в рамках закона, только природным обаянием и скромностью. – доченька развела руками, – да только, все что мне удалось выяснить, это время и причина смерти вашего трупа. А вот кто он такой и как попал в лес, да еще при полном параде, до сих пор неизвестно.

– И от чего он умер? – нетерпеливо заерзала Инка, – отравили, или по башке огрели?

– Нет, теть Инн, всё намного проще: умер от обширного инфаркта, между четырьмя и пятью часами утра. Так что, – с видом знатока подытожила Полечка, – если бы его нашли не в лесу, а дома, или где‑нибудь на улице, в машине, то ничего странного в этом не было бы. Вполне естественная смерть.

Мы с Инкой переглянулись.

– Ну, одно радует, мы в это время ещё спали, значит мы вне подозрений и можно успокоить твоего папу, а то он очень нервничает.

– Да, но кому, а главное зачем, понадобилось притащить его в лес?! – не унималась сестрица. – значит все‑таки не такая уж естественная эта смерть… что‑то тут не чисто. Эх, жаль нас не было дома, – Инка раздосадовано хлопнула себя по ляжке, – уж я бы из этого следователя все что можно выжала.

– Не переживай, тетя, он сказал, что еще заглянет, – успокоила ее дочь, – только сильно не обольщайся, потому что он, скорее всего, рассчитывает хоть что‑нибудь выжать из вас с мамулей.