Лето длиною в ночь

– Дорого стоит, ох, дорого! – заметил Дёма. – На вес золота, а поди, и дороже… А ты думал? – поймал Дементий удивлённый Глебов взгляд. – Из бадахшанского лазурита, редкостный камень. Из‑за моря везут, с востока. – Он прикрыл узорчатую крышечку из луба и заключил важно: – Туто целое состояние, в коробьях этих! – Глаза у Дёмы блестели.

«А ещё ведь в них, в этих лубяных коробейках, красота лежит», – подумал Глеб. Он вспомнил сияющие нетронутой белизной стены собора, готовые впитать, вобрать в себя все эти краски, и робко спросил Дёму:

– А когда собор расписывать начнут?

– Когда Ондрей скажет, – нахмурясь, кратко ответил тот.

 

Отец Варсонофий теряет аппетит

 

Посреди чисто выметенного, просторного владычного двора стоял отец Варсоно́фий. С кислым лицом стоял. Издалека углядев тучную фигуру ключника в долгополой рясе, служки пугливо спотыкались; пробегая мимо, жались к стенкам. Невысокий, оплывший, рано полысевший Варсонофий, несмотря на неказистую внешность, наводил трепет на здешнюю братию. А ныне – и уж который день – был он особенно не в духе.

 

* * *

 

Когда по велению самого великого князя Василия Димитриевича затеяли по новой храм Владимирский расписывать, ключник возрадовался. Как же – дело богоугодное, важное. Давно пора было, ещё покойный митрополит Киприан собирался, да не успел. Помер, царствие ему небесное!

 

 

Конец ознакомительного фрагмента