Мальчишки в наследство. Спаси мою любовь

– Ее терпеть нельзя, – тяну занудным тоном.

– Господи, Лилия, да это вас терпеть невозможно, – шумно выдыхает он, закидывает в рот какие‑то таблетки. Глотает на сухую, будто для него это привычная процедура.

Подаю ему стакан с водой, заставляю запить.

– Вы еще и на голодный желудок? – отчитываю его возмущенно.

Игнорирует меня, будто я тень. Лениво проходит мимо, берет чашку эспрессо из кофемашины. Невозмутимо подносит к губам, на ходу поглядывая в телефон и листая ленту.

– Какой вам кофе? – нахально забираю кружку и вливаю содержимое в раковину. – Я сейчас травяной чай заварю. Вчера ромашку и мяту в шкафу видела. Садитесь, заодно отдохнете и дождетесь, пока ваши таблетки подействуют.

Воскресенский не двигается с места, потеряв дар речи от моей вопиющей наглости, лишь провожает изумленным взглядом эспрессо. Смотрит, как черная жидкость утекает в канализацию, хмурится, будто прощается с ней. Возвращает внимание на меня.

– Мы не успеваем… – спорит с легкой растерянностью.

– Жить вы нормально не успеваете, Виктор Юрьевич, – подталкиваю его к столу. – Постоянно торопитесь куда‑то, нервничаете, не досыпаете, не доедаете. Все время на связи с работой, – вырываю телефон из его руки и откладываю на столешницу. – А жить‑то когда собираетесь? – невольно повышаю голос. Это надо же быть таким упертым и невыносимым. – Сядьте уже, наконец!

– Садись, пап, – становится на мою сторону Леша.

– Хочешь хлеб? – делится с ним бутербродом щедрый Даня.

Мы не оставляем Виктору выбора, и он слушается нашу «команду». Медленно опускается на стул, не сводя с меня потемневшего взгляда. Выглядит и ведет себя будто загипнотизированный: пока внешняя оболочка делает то, что я скажу, все его внутреннее естество бунтует и злится.

Наступает моя очередь теряться.

– Я что‑то сказала не так?

 

Глава 11

 

Смерив мою невзрачную фигурку тяжелым взглядом и окатив волной мрачной, удушающей энергетики, Воскресенский молча отворачивается, так и не удостоив меня ответом. Списываю его настроение на головную боль, потому что не могу понять, в чем лично я провинилась. Наоборот, искренне хочу ему помочь.

Виктор переключается на сыновей, которые так рады совместному завтраку, что начинают активно жестикулировать и громко щебетать. Отец не ругает их за баловство и не просит замолчать, а наоборот, наблюдает за каждым их действием с затаившимся теплом в потухших глазах. Что бы ни случилось, как бы ни чувствовал себя Воскресенский, для детей у него всегда найдется легкая, сдержанная, но абсолютно настоящая улыбка.

– Папа, я тебе намажу, – вызывается помочь Даня и тянется за джемом.

– Нет, я, – Леша выхватывает у брата хлеб, случайно разрывает его пополам и засыпает крошками стол.

– О‑о‑о, я ничего не видела, – хихикнув, отворачиваюсь. – Убирайте за собой сами, парни, – приказываю в шутку, не подозревая, что Виктор может принять это и на свой счет. Судя по его сдавленному кашлю, так и происходит.

Пока за спиной слышатся перешептывания и возня, я готовлю чай. Цепляю в шкафу какие‑то стеклянные банки с травами, перебираю, изучаю внимательно. Они не подписаны, да и по запаху мне не нравятся, поэтому не рискую их использовать. Беру только запечатанные коробки с фирменными логотипами, вскрываю и насыпаю сухие листочки в заварной чайничек. Даю настояться.

Спустя несколько минут по кухне разносятся ароматы мяты и мелиссы, которые должны бы успокоить хмурого хозяина дома, но у него, наверное, обоняние отказало. Он по‑прежнему возвышается над столом нерушимой, твердой, холодной скалой.

– Не отпускает? – спрашиваю участливо, поставив перед Виктором чашку чая. Выдавливаю из себя добрую улыбку, но в ответ он лишь сильнее ожесточается.

Вздохнув, укоризненно качаю головой, чем вызываю у него очередной приступ шока. Закусываю губы, чтобы с них не сорвалась очередная неуместная фраза. Еще одно слово с моей стороны – и меня выгонят с работы, так и не приняв. Поэтому безмолвно отступаю к окну и распахиваю обе створки настежь, впуская в помещение прохладный, влажный после дождя, напитанный озоном воздух. Воскресенскому должно стать легче.

Оглядываюсь, украдкой изучая его. Напряженный, суровый, молчаливый, он даже не смотрит на меня. И к чаю не притрагивается. Упертый!

Когда Виктор в очередной раз взметает руку к вискам, я не выдерживаю.

– Так, ладно, есть один способ, – сажусь рядом с ним.

 

Конец ознакомительного фрагмента