Малыш от мажора

Утро не приносит облегчения.

С работой нужно что‑то решать, ведь два дня пролетят за мгновение, но я, словно страус, прячу голову в песок. Вчера Игнат сказал, что я могу проболеть до трех дней, после чего мне придется определиться. Или выходить на работу, или увольняться.

Окончательно решу завтра вечером.

Мне повезло в том, что родители обеспеченные люди и мы с дочкой не умрем с голоду, если я временно останусь без работы. Я могу в принципе не работать сейчас, никто и слова не скажет. Ведь это был скорее вопрос реализации меня как личности, чем безысходность от отсутствия финансов. Уход от ненужных мыслей. Какие‑то попытки жить самостоятельно.

Да, самостоятельность – это то, чему бы мне хотелось научиться со временем, ведь теперь я стала мамой, а это что‑то да значит. На мне лежит ответственность за маленького человечка, и я хочу, чтобы у дочки перед глазами стоял достойный пример.

Да, что и говорить, в плане поддержки семьи мне крупно повезло. Но вот в остальном…

Звонок от Никиты раздается ближе к обеду, когда мы с дочкой находимся в кухне.

Тетя Лена уехала по своим делам, ведь у меня назначено свидание с Германом, и значит ей придется посвятить весь вечер Машуне.

Машунчик находится в просторном манеже, установленном у дивана, подальше от плиты, и пока она там играет, я протираю через сито вареную тыкву и кабачки. Можно было бы смешать в блендере, но порция небольшая и мне проще сделать это по старинке. Одно отделение детской тарелки положу пюре, другое наполню овощами кусочками. Маша любит попробовать и так, и этак.

Дочурка тем временем вовсю пыхтит, пытаясь присаживаться и это ей почти удается.

Из окон льется мягкий дневной свет и все так благодушно. Как раз в этот самый момент и раздается звонок.

И он сейчас более, чем некстати. Мне совершенно не хочется разрушать ленивое дневное спокойствие общением с тем, кого я категорически не хочу слышать.

Но я все же решаю принять вызов. Только затем, чтобы не возникло неприятных сюрпризов или других неожиданностей. В конце концов, это всего лишь телефонный разговор.

– Да, – произношу деловито и отхожу чуть в сторону от манежа, чтобы до ушей Никиты ненароком не долетел детский лепет.

– Ты опять не вышла на работу, – вместо приветствия говорит Никита таким тоном, будто он имеет право делать замечания на эту тему.

То есть… он имеет, конечно, раз он владелец фирмы, а я всего лишь простая сотрудница. Я помню об этом.

Но тем не менее я не собираюсь подбирать выражения. Не в этот раз.

– Никит, я не выйду на работу, пока там ты.

Он молчит, и я продолжаю, решив озвучить все как есть.

– Если у тебя нет планов возвращаться домой, а вместо этого ты намерен появляться в офисе, мне придется уйти от вас и поискать себе другое место.

– Не валяй дурака. Думаешь, я наброшусь на тебя прямо на работе?

Да, именно так я и думаю. Закроет дверь в кабинет и… что или кто сможет ему помешать? Уж точно не я, если он решит применить силу. Хотя бы потому, что у нас совершенно разные весовые категории. А обещание не трогать распространялось только на вчерашний вечер.

– Никита, нам будет тесно в одном помещении, поэтому я не выйду на работу, пока ты там.

– Я сейчас возле твоего дома. Пригласишь в гости, если я обещаю, что не притронусь к тебе и пальцем?

Что? Возле дома???

Мне кажется, я сейчас упаду в обморок. Но тут же подбираюсь и ограничиваюсь тем, что с силой впиваюсь пальцами в столешницу.

Несколько секунд уходит на то, чтобы хоть чуть‑чуть восстановить дыхание и взять себя в руки.

– Никита, ты…

– Я возле ворот, – угадывает он мой вопрос, – зеленый профнастил под два метра, по периметру посажены голубые ели. Садовая двадцать четыре. Все верно? Ты ведь сейчас здесь живешь?

Мне снова нечем дышать.

– Я… я не дома, – быстро выпаливаю и непроизвольно делаю еще один шаг от окна. Хоть я и понимаю, что не увидит, он ведь по ту сторону забора.

– Не дома, – повторяет он за мной, – а где?

Его голос звучит вкрадчиво и вопрос снова не из тех, что мог бы так запросто задавать бывший парень. Какую бы цель он не преследовал сейчас.

– Неважно где.

– Ты одна живешь?

– Это тоже неважно.

– Ты стала слишком скрытной. Этому есть какая‑то причина?

– Никита, ты ведешь себя слишком нагло, ты…

– Сонь, я хочу тебя видеть, – перебивает он, – очень сильно. Скажи, где ты и я туда приеду.

– Никита, мне плевать, чего хочешь ты. Я не хочу тебя видеть. Или я не личность и не могу иметь своих желаний?

Он молчит.

– Пока, Никит. И пожалуйста, пойми, то, что было не вернуть. Найди себе другое развлечение. И увлечение.

Он снова молчит, а я сбрасываю вызов.

Фух.

Откладываю телефон и иду к дочке. Наклоняюсь над манежем и подхватываю медвежонка на руки. Обнимаю и обцеловываю.

Ежеминутно кошусь на телефон, но, к моему счастью, Никита не перезванивает.

 

После обеда я укладываю Машу спать, ненадолго приложив к груди. Уже сонную одеваю и устраиваю в коляске, утеплив со всех сторон.

Первоначальным планом являлся план поехать в парк, но после звонка Никиты прогулка за пределами участка уже не кажется мне такой хорошей идеей.

Так и думаю, что его БМВ или какая там у него сейчас машина, будет подкарауливать за углом.

Остаемся на участке и гуляем вокруг дома.

Ближе к шести мне звонит Герман и напоминает об ужине. Сообщает, что заедет через час.