Манекенщики
Уж солнце догорало, как драгоценный изумруд переливаясь;
А к небу швартовались с душами баркасы;
В аду стонали грешники, от боли чувств иных лишаясь.
Сидели наш герой и ангел с ним, натачивая лясы.
Харон кричал там что‑то им с парома,
А Боженька с улыбкой до ушей опустошал бутылку рома,
Бесились ангелы другие с барабаном револьвера черта;
А тот, что мочи надрывался с проституткой с порта;
Двенадцать раз апостолы Иуде проиграли в карты;
Иисус сидел, считал до воскрешения куранты,
На озера поверхности, в костер, кидая крабов жариться.
Кусок свинца застыл в пространстве у головы его избранницы…
В раю своих фантазий, отстреливая потолочных крыс,
Лишившись окончательно всех разума обрубков
Давно уж мертвые, с истлевшими телами на Земле,
Валялись души грязных и испорченных ублюдков.
Мораль всей басни внутри "башки" с свинцом,
Но больше в самом моем СЕРДЦЕ!
Что к черту рай не нужен мне совсем,
Когда с Тобою мы опять не вместе....
После этого на глазах изумленной публики, статуя Вишеса закурила и, вместе с лемом, пошла в бар».
– Черт возьми! Нет, последнее предложение не пиши, – прервал девушку редактор Фыва, – пиши так:
«Вы что не умеете читать? Простите мне мое любопытство, но как же вы тогда умудрились стать журналисткой?».
Нет. Нет. Нет.
«Ни одна овца не смеет упрекнуть меня в том, что я баран».
Опять нет! Совершенно не так!
«Сначала мы избавляемся от стереотипов, потом будем их возвращать».
Черт! Щенг! Ще‑еее‑енг!!!
В редакцию вбежал уродливый мальчуган лет двенадцати.
– Вы звали меня, лем?
– Да, Щенг‑прощелыга. Срочно найди 908‑ого и спроси у него, когда он собирается лезть на памятник Вишеса. Гони во весь дух, хулиган!
– Да, лем! – сказал парень, и, проглотив таблетку с «синтезатором воздуха», умчался, как если бы его сдул «36‑708».
Это был весенний солнечный полдень с элементами «72‑33». Оператор погоды решил убрать «72‑33», и это стал обычный солнечный полдень.
– Эй, Шек, переведи часы на 231 минуту вперед. Пусть вечер наступит немного пораньше. Я сегодня хочу выпить.
– «Алкашня»… – пробурчал Шек, и перевел часы на 231 минуту вперед.
– Черт! Уже четвертый час, – заметил редактор, – где носит этого несчастного?!
Эти незаметно пролетевшие четыре часа 908‑ой проводил в баре на Чертовом проспекте. Компанию ему составляли какие‑то сексапильные барышни.
– Здравствуйте, господин.
– Господь один… – пробурчал хриплым назидательным голосом парень, – что тебе нужно от меня, Щенг‑прощелыга?
– Простите, что отвлекаю вас, лем, от душевного времяпрепровождения, однако, к вам меня послал господин Фыва. У него весьма неотложный вопрос, характер немедленного разрешения которого, он передал в своем визжащем крикливом тоне. Вопрос касательно той сфабрикованной истории с памятником Вишеса для издательской статьи…
– Кто просит? Господин Фыва? А‑ха‑ха‑ха‑ха‑ха! До чего смешное имя! Кто это такой?
– Это ваш издатель, лем.
– Ах да, точно! – и его очередной приступ смеха подхватили сидящие с ним девицы.
– Лем 908‑ой, господин Фыва намерен получить ответ в ближайшее время.
– Но я еще недостаточно «набрался» для этого … – усмехнулся лем 908‑ой, – иди, а то я пошлю тебя к черту, если ты будешь продолжать мешать мне пьянствовать.
– Но, лем…?
– Скажи Фыве, что мне нужно дойти до кондиции.
Щенга опять как «36‑708» сдул.
– Что этот бездарь решил напиться до беспамятства? Так он сорвет все наше мероприятие! – отводил душу на бедном подростке господин Фыва, – живо доставь этого псевдописателя ко мне!
– Господин Фыва, …
– Я слышать ничего не хочу! Скажи этому «соплежую», что употреблять алкоголь я ему разрешаю только после выполнения своих обязательств перед издательством!
– Да, лем!
От такой беготни пришлось съесть еще одну таблетку с «синтезатором воздуха». И Щенг вновь умчался, сдутый «29‑90» катастрофической силы.
Но в баре на Чертовом проспекте 908‑ого не оказалось. Барышни, недавно составлявшие ему компанию, сообщили мальчугану о соседнем заведении, прямо на перекрестке Сида Вишеса и Чертового проспекта. Щенг помчался туда, как сдутый «36‑708». А‑хах!
– Лем 908‑ой? Лем 908‑ой?
– Малыш Щенг, присаживайся, угощайся.
– Что вы, лем? Я весь в трудах.
