Марь

– А я не знаю. – Серафим выглядел растерянным, как будто своим вопросом она застала его врасплох. – Наверное, хорошо.

– Почему хорошо?

– Когда оно рано проснулось и больше спать не хочет, можно увидеть остров. Я его видел однажды. Давно, еще в детстве. Я маленький был, но запомнил. Тетушка мне тогда велела не болтать. А я так хотел рассказать.

Баба Марфа вообще не любила болтливых. Но что еще за невидимый остров, о котором лучше не рассказывать?

– Посреди болота остров? – спросила Стеша осторожно. – Ты его нашел?

– Это он меня нашел. – Серафим на мгновение прикрыл тяжелые веки. – Он кому попало не кажется. А уж если показался, считай, печать на тебе.

– Как это: кому попало не кажется? – Стеша улыбнулась недоверчиво. Серафим ей нравился, но верить в его байки было глупо. – Прячется он, что ли, этот остров?

– Прячется. Под воду уходит. И все: нет его! Как рыба.

Остров, который как рыба, который прячется под воду… Где‑то она такое уже слышала. В далеком детстве слышала. А еще совсем недавно от мамы.

– Как в сказке. Да, Серафим? – спросила Стеша.

– В какой сказке? – Он нахмурился.

– В сказке про рыбу‑кит. Это такая огромная рыба, а на ней трава, лес, деревня даже. Ты себе таким представляешь этот волшебный остров?

– Это не сказка, Стэфа, – сказал Серафим тоном бабы Марфы. – Это настоящий остров, а не волшебный. А рыба… – Он надолго задумался, а потом продолжил: – Может, и в самом деле рыба? – Его брови изумленно выгнулись, словно бы он только что сделал великое открытие. – Старая‑старая, большая‑большая рыба. А те, другие – это ее детки.

– Какие другие?

Разговор был бессмысленный, но все равно увлекательный. Стеша живо представила гигантскую реликтовую рыбину, живущую в здешнем огромном болоте. Болото ведь и в самом деле было огромное! Она видела его на карте в отцовском кабинете. Помнится, еще удивилась его размерам. А папа тогда сказал, что придет очередь и этих глухих мест. Советские инженеры реки вспять обращают, что им стоит осушить какое‑то болото! Просто время его пока не пришло, есть у партии задачи поважнее. А мама, помнится, тогда нахмурилась, как будто ей не понравились разговоры про грядущую мелиорацию. Или ей просто не нравились разговоры про болото?

– Болотные рыбы, – сказал Серафим и сунул озябшие ладони себе под мышки. – То есть это я думаю, что рыбы, а в деревне думают, что змеи. На болото у нас почти никто не ходит. Зверья в лесу хватает. Рыбы в реке полно. А на болото если только за клюквой, да и то недалеко, по самому краешку.

– Откуда ж тогда в деревне знают про рыб?

Явно все оттуда же, из местного фольклора! Если есть сказка про рыбу‑кит, отчего ж не быть про рыбу‑змею?

– По костям, – сказал Серафим. – По костям и черепам.

По черепам… Один такой Стеша совсем недавно видела висящим на входной двери. И это был в самом деле очень большой череп! Тогда ей подумалось, что змеиный. Почему подумалось? Наверное, из‑за зубов. А если на самом деле рыбий? Много она видела в своей жизни рыбьих черепов? Может так статься, что в этих местах давным‑давно обитали какие‑то древние рыбы? Находят же до сих пор скелеты динозавров! Или мамонтов! А на торфяниках и условия подходящие! Высокая кислотность, недостаток кислорода – идеальная среда для мумификации и консервации.

– И по рассказам. Дед Тихон одну такую видел собственным глазом.

– Глазом? – усмехнулась Стеша.

– Глаз у него только один, второй еще в детстве выбили камнем, – терпеливо пояснил Серафим. – Но тот, что остался, видит очень хорошо! Дед Тихон лучший на всю округу охотник.

– И он собственным глазом видел рыбу на болоте?

– Видел. – Серафим кивнул. – Рассказывал, что погнался за подраненным секачом и в азарте не заметил, как оказался на болоте.

– Болото – это же топь, да? Как там передвигаться? Где там вообще открытая вода?

– Как это где вода?! Это же болото! Там кругом вода. А под водой остров и рыбы. – Серафим говорил так уверенно и так увлеченно, что спорить с ним не было смысла. – А окна болотные, Стэфа? – Он всмотрелся в Стешино лицо, а потом кивнул, сказал уже спокойно: – Ты ж не была на болоте.

Она была. Вот только не летом, а зимой. И не видела она никакой большой воды из‑за льда и снега. Только чувствовала.

– Баба Марфа меня на болото не пускает, – сказала Стеша с усмешкой.

– Правильно. Не надо тебе туда. Рано еще.

– Для чего рано?

– А может, и вовсе обойдется. – Серафим разговаривал сам с собой, на Стешу даже не смотрел. Она все никак не могла привыкнуть к этой его манере общения. – А рыбу дед Тихон тогда видел, вот как я сейчас тебя.

– И что это была за рыба? – спросила Стеша, уже окончательно смирившись с тем, что Серафим говорит только то, что сам считает нужным сказать.

– Большая. Очень большая! – Серафим снова развел в стороны руки. – Она утащила под воду секача. Деду Тихону, считай, повезло, что секач был к ней ближе, чем он. А то ведь кто знает, чем бы все закончилось!

Стеша вспомнила, как выглядит дикий кабан: видела чучело в краеведческом музее пару лет назад. Секач показался ей огромным, а экскурсовод тогда сказал, что это далеко не самый крупный представитель вида. И вот какая‑то рыба сумела утащить этакую громину под воду!

– Дед Тихон тогда от страха на дерево залез. Всю ночь, говорит, на нем просидел. Боялся, что секача рыбе мало покажется.

– Это не рыба получается, а какой‑то аллигатор, – сказала Стеша.

– Кто? – Серафим посмотрел на нее своим по‑детски ясным взглядом.

– Крокодил такой огромный. Живет в болотах Северной Америки.

– Это не крокодил. – Серафим мотнул головой. – Дед Тихон лап никаких не видел.

– А что видел?

– Глаза, говорит, видел. Желтые. И тело такое длинное‑длинное.

Глаза желтые, тело длинное. Даже если предположить, что в болоте живет какое‑то древнее существо, то по описанию это не рыба, а змея.

– Вокруг секача она всем телом обвилась и потянула под воду. А секач крепкий был, матерый! Он рыбу перед смертью клыком в бок пырнул. Дед Тихон видел кровь. Он еще надеялся, что рыба подохнет и всплывет. Очень хотел на нее вблизи посмотреть. Но никто не всплыл: ни секач, ни рыба. Болото свое никогда не отдает.

– А остров? – спросила Стеша. – Ты говорил, как рыба появляется, так и остров следом.