Меч и ятаган
– Ладно, – улыбнулась Елена. – Я тебе верю. Приедешь в гости в мою пивоварню и почитаешь мне. А сейчас мне пора домой.
Мария вдруг поняла, что рассказала Елене о себе абсолютно все, а вот про Елену не узнала почти ничего, и спросила:
– А где ты живешь?
– На юго‑востоке отсюда.
– В Зейтуне? – уточнила Мария, назвав ближайшую деревню в той стороне.
– Нет, дальше.
– Но дальше нет ничего, кроме моря, – нахмурилась Мария.
– Еще увидимся! – пообещала ей Елена и помахала на прощание.
Целую неделю Елены было не видно. Мария сходила в Мдину поискать ее, вспомнив, как Елена говорила, что бывает там чаще, чем в Биргу, но быстро поняла, что это бесполезно: улицы древнего города за стеной кишели людьми, у большинства женщин лица были закрыты. Как‑то утром, когда ее отправили собирать хворост для очага, Мария сходила в Зейтун и поспрашивала местных о Елене, но все было без толку – о ее подруге никто и слыхом не слыхивал. Мария вышла из деревни и пошла на восток, по дороге подбирая сухие ветки. Такое задание она обычно выполняла каждый день, иногда и дважды в день. Часто ей приходилось проходить несколько миль, чтобы набрать достаточно хвороста для разведения огня. В изобилии на Мальте росла разве что ежевика, хотя бывали засушливые годы, когда не росла даже ежевика. Тогда Борги вынуждены были платить за использование общинных печей, а если денег не было, то еда подавалась холодной.
Ветви с некоторых кустов Мария срезала ножом, другие ломались сами, и ветер носил их по земле, и Марии приходилось бегать за ними, однако справиться с ними было нелегко. Чтобы не оцарапаться об острые шипы, она брала плоские куски известняка, которого на острове было в избытке, била ими по веткам, чтобы отломать шипы, потом складывала ветки в вязанку, перехватывала веревкой и закидывала на спину. Вязанка парила над девочкой, как огромное шипастое облако, подпрыгивая и покачиваясь в такт ее шагам.
Мария уже почти дошла до побережья, куда раньше никогда не забредала. Помня о страшных корсарах, она старалась ходить только по открытым местам, чтобы ее нельзя было застать врасплох. В воздухе пахло дождем, над морем сгущались огромные серые и черные тучи. В начале лета такие грозы могли быть очень сильными, но обычно быстро заканчивались, поэтому Мария продолжила собирать хворост.
Гроза оказалась сильнее, чем думала Мария. Ветер усилился, она шла, склонившись пониже к земле и стараясь не уронить вязанку. В глаза летела пыль, ветер нещадно хлестал ее и пытался сбить с ног. Последний узел на вязанке она затянула недостаточно сильно, и та развалилась. Очередной порыв ветра разметал вязанку во все стороны. Мария вскрикнула: часы работы – коту под хвост, ветки разлетались, и она не успевала собирать их. Поймала одну, потом другую, засунула их под камень рядом с рожковым деревом. Несколько веток понесло к краю скалы и сдуло в море. Она побежала за ними, споткнулась и вскрикнула от боли, разбив колено о камень. Крупные капли дождя забарабанили по земле, обжигая кожу и смешиваясь с кровью. Красные струйки потекли по ноге. Ливень усиливался вместе с порывами ветра, внезапно ставшего ледяным и пронизывающим.
С трудом Мария спустилась по крутому склону, надеясь спрятаться среди гряды крупных камней. Там она увидела вход в пещеру, которых в скалах у побережья было довольно много. Мария забежала внутрь и, дрожа от холода, стала вытирать лицо рукавом, тряся головой, чтобы высушить волосы. Она наклонилась посмотреть, что там с коленом, но услышала какой‑то шум и замерла. Мария понимала, что это не корсары, поскольку внимательно следила за горизонтом и не видела ни одного корабля. Склонив голову, она прислушалась. Сначала из‑за грозы голоса показались ей неразборчивыми, но вскоре она поняла, что говорили на мальтийском, а не на арабском, да и голоса были детские. Она поползла по узкому тоннелю и заглянула вглубь пещеры.
Пещера была огромная. В центре, футах в тридцати под ней, рядом с большим подсвечником собрались люди. Склонив голову, они пели в унисон, словно молились. Но слова службы были ей незнакомы. Отец Сальваго в церкви Святой Агаты такого не говорил. Слова были другие, незнакомые: Барух ата Адонай, Элохим и другие, непонятные ей. За собравшимися она разглядела висевшее на стене какое‑то изображение.
Мать рассказывала Марии о поклоняющихся дьяволу, которые обычно собирались в местах вроде этого. Странный шепот заставлял ее нервничать, а когда люди начали петь, она почувствовала, что не хочет больше слышать их тайных слов и злых песен. Едва дыша, она попятилась назад, к выходу из пещеры, где до сих пор бушевал ливень.
И тут из‑за темного угла появилась сильная рука и остановила ее. Путь ей преградил рослый мужчина, Мария потянулась за ножом, но противник заметил ее движение и оказался быстрее. Нож со звоном упал на камни. Мужчина поймал Марию за джеркин[1] и одной рукой легко поднял в воздух. Она яростно брыкалась, но он даже не заметил этого, быстро затащил ее внутрь и спустился по крутому склону. Как только они дошли до более просторного места, он поставил ее на землю и подтолкнул вперед.
Песнопения резко прекратились. Люди в тревоге обернулись к ней. Мужчины, женщины и даже дети смотрели на нее с удивлением, страхом и подозрением.
– Глядите, кого я нашел, – сказал взявший Марию в плен, – мокрый щенок, шпионила!
– Как она сюда пробралась? – спросил один из мужчин, выйдя вперед, и злобно посмотрел не на Марию, а на того, кто держал ее, и по тону его голоса и манере говорить Мария сразу поняла, кто здесь главный. – Почему ты не остановил ее снаружи? Заснул, Виллано?
– Какая разница! Я же поймал ее!
– Слишком поздно, судя по всему!
– Я не шпионила! – перебила его Мария, внутри которой гнев боролся со страхом. – Я просто хотела спрятаться от грозы! Отпустите меня, я не сделала ничего плохого! – заявила она и хотела было направиться к выходу, но Виллано положил свою ручищу ей на плечо.
– Ты христианка? – спросил главный.
– Ну конечно, – нетерпеливо ответила она. – Все, у кого есть душа, христиане! – крикнула Мария и попыталась вывернуться, однако Виллано крепко держал ее.
– Я убью ее, – произнес Виллано таким тоном, каким отвечают на вопрос, который сейчас час. – Сброшу со скалы, ее выловят из моря со сломанной шеей. Если ее вообще найдут, то решат, что упала.
– Зачем вам так поступать со мной?! – возмутилась Мария. – Я не сделала вам ничего плохого! Оставьте меня в покое!
– Ты видела нас. Этого достаточно.
– Я не знаю, что вы тут делали, и не знаю, кто вы такие! Да и какое мне до вас дело! Отпустите меня, и я никогда сюда больше не приду!
[1] Джеркин – старинная мужская приталенная куртка, как правило без рукавов.
