Мечты о прошлом

– То, что вы меня знаете, это не удивительно, ведь я заказывал у вас столик. Но меня обязательно должны узнать не меньше трёх посетителей. Два в студенческом возрасте любого пола, а третий должен быть мужчиной постарше. Он будет играть роль редактора какого‑нибудь журнала. Этот «редактор», проходя мимо нашего столика, узнает меня, подойдёт и спросит о чём‑нибудь. Ну, например, почему материал задерживаю? А студенты просто подойдут за автографом. Найдутся у вас такие? Я оплачу их ужин. И хорошо бы меня попросили прочитать что‑нибудь со сцены. Как вы думаете, можно мои стихи читать публично?

Михаил Исаакович впервые улыбнулся не дежурной улыбкой.

– А у вас что‑то подобное ещё есть? Можно, можно. А что же насчёт разоблачения?

– Это необходимо по двум причинам. Во‑первых, всё равно рано или поздно все узнают, что я, мягко говоря, обманщик. А во‑вторых, моя будущая тёща должна понять, что человек, который сумел организовать всё это, сумеет организовать и счастье её дочери.

– Да, интересно. Пожалуй, я помогу вам. А невеста ваша об этом знает?

– Нет.

– На вашем месте я сказал бы. Знаете… как бы чего не вышло. Вам с ней просто необходимо посоветоваться.

– Я подумаю. А теперь нам нужно обговорить размеры вашего гонорара и во сколько обойдутся три ужина для моих «почитателей» и «редактора». Вам пятидесяти рублей хватит?

– Достаточно. А «поклонников» ваших баловать не стоит. Достаточно будет по десятке, а дальше пусть ужинают сами.

Заручившись такой влиятельной поддержкой, я заказал столик не на ближайшую, а на следующую субботу, ведь за один день не успеть подготовиться. Потом обговорил меню и отдал Михаилу Исааковичу задаток. Мы договорились встретиться с ним и подставным народом для репетиции в середине следующей недели. После этого я, весьма довольный собой, поехал на работу.

Я ничего не сказал Ларисе о своих планах. Почему? Боялся? Нет, не боялся, а совершенно точно знал, что она запретит мне это… мероприятие. Вернее, не само мероприятие, а его стиль или, так сказать, жанр.

И вот наступила суббота шестнадцатого июня. Всё отрепетировано, оплачено и приготовлено. Встреча назначена на шестнадцать часов. Я пришёл пораньше, проверил, всё ли готово, а потом нервно ходил по парку в ожидании настоящих и будущих родственников.

Первой пришла Лариса. Странно, но я думал, что она придёт вместе с родителями.

– Мы с Валей прошлись с утра по магазинам. По «колготочным», – добавила она с улыбкой. – С твоей лёгкой руки мы теперь их так и называем.

– Лариса, я хочу попросить тебя… сказать тебе, что… я в том ресторане уже второй раз.

Я хотел предупредить Ларису или, вернее, попросить её ничему не удивляться, но, едва начав, передумал.

– Если честно, у меня на душе как‑то неспокойно. Мне кажется, ты задумал что‑то. Что? Когда был здесь в первый раз?

– Неделю назад, когда заказывал столик, – с беспечным видом ответил я.

От дальнейших расспросов меня спас приход моих родителей. Пока я знакомил их с Ларисой, пришли и её родители. Все перезнакомились и пошли к столу.

Нас радушно встретил сам безупречный и импозантный Михаил Исаакович. Он приветствовал меня, назвав по имени, но на «вы» и первым протянул мне руку, чем поверг в тихий восторг моего отца, который очень любит и ценит знакомства с влиятельными или просто полезными людьми. А остальные восприняли это как должное. «Ну подождите, голубчики», – думал я, а у самого внутри всё тряслось и потели ладони.

Началось всё, как и было задумано, не сразу. Сначала лёгкие закуски и такие же лёгкие разговоры: погода, природа, политика и дефицит. А потом… потом это началось. И началось так же легко, как закуски и разговоры. Сначала и не понял никто ничего. Просто к нашему столу подошла девушка и обратилась сначала ко всем, а потом только ко мне:

– Извините, товарищи. Андрей, не знаю, как вас по отчеству, можно автограф?

Она подала мне тоненькую книжку. (Хорошо, что не толстую!) На обложке было написано крупными буквами «Дитя моё», а имя автора – Лариса Тараканова (и тут Лариса!) – на самом верху и меленько. Молодец, девушка! Я открыл книгу и, почти полностью закрыв титульный лист рукой с авторучкой, написал: «От автора. Лариса». Девчушка горячо меня поблагодарила и ушла к своему столику, а для меня начались нелёгкие минуты. Первой очнулась Лариса.

– Андрюш, что это было?

Не дожидаясь, когда я отвечу Ларисе, Елена Павловна, как мне показалось, с некоторой долей иронии обратилась ко мне на «вы».

– И много вы уже… написали?

Ох, как бы тяжело мне пришлось, если бы не Михаил Исаакович! Он явно всё видел и руководил процессом. Мимо вальяжной походкой слегка выпившего человека прошёл полный мужчина, но вдруг остановился и, громко воскликнув: «Андрюшка! Ты?», – подошёл к нашему столу.

– Извините, граждане! Всего пара секунд! Андрей, ты куда пропал и где материал? Я тебе почти пять страниц отвёл. Где? Скоро сборник должен уйти на утверждение. Нельзя так поступать со мной!

– Николай Николаевич, давай отложим это на завтра. Хотя… завтра воскресенье. Я в понедельник всё принесу, – бормотал я выученный текст.

– Не‑е‑ет! Ответишь сегодня и за всё! Граждане, ещё раз прошу меня простить. Не отпускайте его минут пять. И… не дайте ему сбежать.

Мой отец уже достаточно выпил для того, чтобы чувствовать себя свободно. Он тоже начал требовать объяснений. Но по плану я не должен был успевать отвечать на трудные вопросы. И этот план действовал! Громко зафонил микрофон, потом смолк и из динамиков мягкий пьяненький голос «Николая Николаевича» произнёс:

– Товарищи! За одним из столиков сидит сейчас молодой, но уже довольно известный… в узких кругах… ха‑ха, поэт. Он зажал свои новые стишки и упрямо не несёт их в редакцию. Давайте попросим его за это прочитать парочку. Но не длинных!

За подкупленными мной столами яростно зааплодировали. Остальные из любопытства их вяло поддержали.

До маленькой сцены было не больше десяти шагов. Пока я шёл туда, постарался успокоиться, ибо понимал, что если провалюсь, то… останется только натурально сквозь землю как раз и провалиться. Подошёл к микрофону, шутливо погрозил кулаком Николаю Николаевичу и, стараясь быть развязным, произнёс:

– Сейчас я прочитаю два небольших стихотворения, которые написал о ней и для неё, для той, которая сегодня пришла сюда вместе со мной.

И боясь смотреть в сторону нашего стола, начал читать:

 

Женщина красой обыкновенная

Проживает где‑то очень близко.

Не принцесса, и не Мисс Вселенная,

И не знаменитая артистка.