Мечты о прошлом

Может, надо было жить иначе,

Чтобы женщина красы обыкновенной

Кем‑то свыше не была назначена

Стать моей мечтою сокровенной.

 

В кабаках или в лесах забвенных

Я пытаюсь от неё укрыться,

Только женщина красы обыкновенной

Мне повсюду продолжает сниться.

 

Я зачем‑то сам себе перечу

И стараюсь выглядеть степенным,

Но срываюсь и бегу навстречу

Женщине красы о‑бы‑кно‑вен‑ной!

 

Приняли на удивление хорошо. «Мои» столы аплодировали неистово по сценарию, но удивительным было то, что и остальные хоть сдержанно, но тоже хлопали! Интеллигентно аплодировал даже стоящий в сторонке и одобрительно улыбающийся мне Михаил Исаакович.

– Я продолжу? – спросил я в микрофон.

И мне разрешили продолжать! И не только мои сообщники! Тогда я обнаглел и, глядя на Ларису и обращаясь только к ней, прочитал:

 

Объясни мне, почему так надо

До травы дотронуться рукой,

Проходя по полю или саду

Узкою, заросшею тропой?

 

Для чего в ручье ладошку мочишь?

И зачем берёзку обнимать?

Словно породниться с ними хочешь…

Или их владычицею стать?

 

Сам себя немножко успокою,

Чтоб не ошибиться сгоряча:

Для чего ты нежною рукою

Моего касаешься плеча?

 

И это тоже не освистали. Даже наоборот! А когда я шёл, словно от Парнаса к Голгофе, от микрофона к нашему столу, ко мне подскочил молодой человек и попросил автограф. Он сунул мне в руки брошюрку под названием «Запахи в жизни животных». Меня это здорово развеселило и успокоило. Едва сдерживая смех, я написал прямо на обложке: «От автора» и размашисто расписался: «Тварь».

За столом меня опять ждали вопросы. Но план! План – это всё.

– Лариса, мамы и папы! Сейчас сюда подойдёт метрдотель, и я всё вам объясню. Уверяю вас, что никто из вас не уйдёт отсюда в неведении.

Странное дело, но пока я говорил это, ко мне подошли за автографом ещё два человека, и я расписался на листочках с меню. Уж не Михаил ли Исаакович расстарался? А вот и он. Я встал и негромко, чтобы за соседними столиками не слышали, начал разоблачение:

– Уважаемые Лев Трофимович и Лев Петрович! Уважаемые Елена Павловна и Ирина Николаевна! Лариса! Только что вы видели спектакль, который придуман и поставлен мной с помощью Михаила Исааковича, которого я, в свою очередь, уговорил стать моим помощником. Я частично оплатил ужин трём компаниям, и они стали моими поклонниками, почитателями и издателями. Я вовсе не известный поэт даже в узких кругах. Но стихи действительно мои. Это так же точно, как и то, что еда на столе настоящая.

Мужчины засмеялись. Моя мама улыбалась, а Лариса со своей мамой сидели какие‑то задумчивые. У меня даже спина похолодела.

– Простите меня! Не хотел никого обидеть. Елена Павловна! Лев Трофимович! Отдайте мне свою любимую, замечательную дочь! Я придумал всё это для того, чтобы вы поняли, что для Ларисы я сделаю всё: сделаю своим… нет, нашим с ней союзником метрдотеля, у нас будут брать автографы… кстати, Михаил Исаакович, оплачено два автографа, а я дал четыре. Откуда ещё два?

Михаил Исаакович широко улыбнулся и проворковал:

– А это уже бремя славы.

После этого он пожелал нам удачи и счастья, и ушёл.

– У купленных поклонников цена невысока, – грустно улыбаясь, сказала Елена Павловна, – но мы согласны. Женитесь… если хотите. Правда, я теперь не знаю…

Она посмотрела на дочь, погладила её по плечу и сказала уже не так грустно:

– Сами разберётесь. Надеюсь, надолго не поссоритесь.

Потом пили кофе с пирожными. Разговаривали. Но о свадьбе ни слова. Хвалили мои стихи и просили почитать ещё, но я отказался и пообещал почитать в следующий раз, когда соберёмся в домашней обстановке.

Когда уходили, на широком крыльце старинного здания нас остановил Михаил Исаакович.

– Дорогие гости! Я надеюсь, что вам у нас понравилось, и хочу предложить вам рекламный проспект нашего ресторана. Тут есть и меню с ценами, и расценки аренды ресторана для мероприятий… Если у вас будет планироваться какое‑нибудь торжество, …свадебное, например, может быть, вспомните о нашем заведении. Дома посмотрите.

Он протянул Ларисе конверт и негромко сказал только для неё:

– Выходите за него, не пожалеете.

Мы поблагодарили хозяина и пошли по парку в сторону проспекта Энгельса. Я боялся, что Лариса уйдёт вместе со своими родителями. Очень хотелось поговорить с ней наедине именно сейчас. Она шла под руку со своей мамой. Вышли из парка, дождались трамвая для моих родителей и пошли уже вчетвером к Светлановской площади.

– Лариса, какие у тебя планы?

– Ты хочешь мне ещё что‑нибудь предложить?

Она сделала ударение на слово «ещё». Ясно – обиделась.