Мечты о прошлом

– Эх, найти бы места, где именно большие деньги платят и именно зря, – нарочито мечтательно произнёс Андрей.

– Есть такие места, – успокоил мечтателя Вадим. – Вернее, не места, а отдельная каста счастливчиков, которые по рождению при кормушке. Но, знаешь, не хочется о них и говорить. Призывают всех на трудовые подвиги, а сами… хуже шофёров. Да‑а‑а, как ни крути, а туда, где именно достойные деньги за именно хорошую работу, попадают именно трудолюбивые, умные, образованные и сообразительные члены общества. А места с окладами символическими, да ещё и украсть там нечего, заполняются всяким, извини, примитивным отребьем.

– Отребьем? – возмутился Андрей, будто слово это относится и к нему, и уставился в пол. – А как же «в нашей стране все равны»?

Вадим посмотрел на Андрея не как на ученика, а как на равного.

– Сам‑то ты в это веришь?

– Верю! – словно огрызнувшись, ответил Андрей, но тут же сдержал себя. – Только слово «отребье» какое‑то…

– Да, со словом я переборщил. Погорячился. Но шофёры у нас в основном пьяницы. А где на оклад в сто двадцать рублей других найдёшь? Даже коэффициент северный и полевое довольствие – прибавка не жирная.

– Оклад, коэффициент… а библиотекари, учителя? Они не пьяницы, но оклады у них небольшие.

– Ну, сказанул! Тут интерес. Интерес! Понимаешь? Идея! Творчество. Мечта! И у тех троих… ну, про которых я сказал, что они достойные представители нашего автохозяйства, тоже интерес.

– И какой же интерес?

– А такой, что наша работа даёт возможность путешествовать. Путешествовать за казённый, пусть и не очень жирный счёт, но с пользой для государства! Да где ты такие рыбные реки, такие леса со зверьём непуганым увидишь? Глухари сидят на соснах прямо над палаткой! А простор какой! Ради этого и махнёшь на прибыли рукой: не́ жили богато, не́чего и начинать.

– А что, шофёры тоже в лесу работают?

– Если не лентяи, то работают и даже на вертолётные участки на некоторое время залетают. Очень часто бывает, что машина не нужна целый месяц, а путёвый водила, вместо того чтобы водку пить и бездельничать, может и удовольствие настоящее получить, и денег подзаработать. Но даже если такие шофёры не хотят или не могут в лесу работать, то по хозяйству здорово помогают. Бывало, выйдем из леса вечером, а нас не только машина ждёт, но и костерок, и чаёк горячий. Коллектив‑то маленький, и когда никто не филонит, когда все друг другу, чем могут, помогают, то и жить легче, и работать.

Вадим умел скрывать свои чувства и не любил пафосных интонаций, но о том, что его волнует, что было ему действительно интересно и дорого, частенько говорил с удовольствием, словно смакуя воображаемый чаёк, приготовленный на воображаемом костре вполне реальным шофёром. А потом уже совершенно спокойно, без смачных ноток, продолжил:

– Так что если хочешь больших денег, то иди в официанты или мясники. А если хочешь больше свободы и этой… как её… будь она неладна, романтики, то ищи своё место без оглядки на размер оклада. Нравится здесь? Тогда иди в шофёры, не век же тебе в сезонных рабочих ходить! И всегда на мягком сиденье в кабине ездить будешь! И потом…

– А Слава тоже пьяница и разгильдяй? – неожиданно прервал монолог начальника Андрей.

– Не спеши! Во‑первых, у нас всё ещё только начинается и, во‑первых, у нас всё ещё впереди. А разговор этот я начал к чему? Не догадываешься?

– К тому, чтобы в кузове не трястись.

– Правильно, но не совсем. Учиться тебе надо, Андрюха, – серьёзно произнёс Вадим, а потом, выдержав красивую паузу, вдруг скинул с себя серьёзность и хлопнул Андрея ладонью по плечу. – Учиться, чтобы расширить ширь своих возможностей в выборе интересного поприща.

– А ты, товарищ начальник партии, пошто в кузове со мной трясёшься?

– А чтоб тебя уму‑разуму поучить! – мгновенно нашёлся Вадим.

Машина остановилась, громко хлопнула дверца кабины, а в дверном проёме фургона показалось улыбающееся лицо водителя.

– Всё, приехали.

Вадим ловко выпрыгнул из кузова на землю и огляделся.

– Ты что, Вячеслав Бензинович! Нам в столовую надо!

Слава показал на столб, к которому был приколочен красный круг с белым продолговатым прямоугольником посредине.

– Кирпич! Въезд запрещён. Дальше пешочком.

До столовой было метров двести, и вся компания неспеша двинулась к своей цели. Яркое солнце ласкало посаженные вдоль тротуаров цветы и кусты шиповника с только‑только появившимися молодыми листочками. Андрей, щурясь от яркого света, продолжил начатый в полумраке кузова разговор с начальником.

– А мне один товарищ – кстати, торгаш – сказал, что для материального обеспечения своих увлечений и развлечений можно хоть навоз руками грузить, лишь бы платили хорошо. А увлечение и развлечение у него – фотография, любительское кино и путешествия. И знаешь, фотоаппаратура у него… как у профессионального фотографа. И кинокамера очень хорошая. Правда, он рассказывал, что обстановка в этой самой торговле как в банке с пауками.

– Что ж твой дружок не пошёл навоз руками грузить, чтобы себе кинокамеру купить? Он пошёл людей, а значит, и нас с тобой, обсчитывать и обвешивать.

– Но не все же обвешивают и обсчитывают.

– Да обстановка вокруг, окружение торгашеское туда затянет. Профессия, как говорится, обяжет. Слава! – и Вадим обернулся к идущему чуть сзади водителю. – Ты встречался с честными гаишниками?

Слава задумался на секунду и от души выразил своё отношение к предмету.

– Я одному и рубль, и два предлагал, а он мне дырку в талоне сделал. Гад! Третью! Меня на четыре месяца прав лишили. Четыре месяца в яме гайки крутил! А так… всё честные попадались. Рупь возьмут и… ехай дальше.

– Ясно. Спасибо, Слава, за интервью. Не помню, Сервантес, кажется, сказал, что каждый из нас сын своих дел. Пойдёшь, Андрюха, в милиционеры и будешь по‑честному рублики сшибать.

Надежда всё это время не видела ничего, кроме оформления газона вдоль дорожки. Она представляла себе, как расцветёт тут скоро сирень, как распустятся летом розы. Поэтому в мужских разговорах участия не принимала.

Это в Италии все дороги ведут в Рим, а в остальных местах – по обстоятельствам. В данном случае проголодавшихся командировочных все дороги привели в столовую. Потому, вероятно, и встретились тут Вадим и его спутники с Николаем и Василием, которые тут же доложили начальнику, что не только нашли большой добротный сарай для склада, но и встретили машину с таборным имуществом. Сейчас она стоит возле этого сарая, шофёр ушёл куда‑то, а имущество охраняет женщина из лесничества, у которой ключи от склада, так как в помещении пока хранится что‑то принадлежащее лесничеству.