Металлический Турнир

Окунувшись в мысли об Эльфрике, с которым мы договорились сразу после Церемонии отправиться в пекарню, чтобы обменять куропатку на яблочный пирог у старика‑пекаря, я на минуту забыла о том, что уже у четверых парней, стоящих возле Ртути, жизнь, скорее всего, бесповоротно разрушена (а если судить по их лицам – окончена). Улыбаясь воображаемому Эльфрику, я перевела взгляд со стены, на которой медленно таяли цифры, обозначающие количество непроверенных людей, и неожиданно встретилась с холодным взглядом Платины, который выражал полное безразличие, но скорее не к моей персоне, а ко всему происходящему вокруг. Я резко опустила голову, чтобы не привлекать к себе внимание, и начала потирать руками бёдра. Мои майка, мешковатые штаны и кроссовки, с пробитой гвоздем пяткой, были черного цвета, но не потому, что черный – мой любимый цвет, а потому, что он лучше всего скрывал грязь. Естественно Эльфрик настоятельно посоветовал мне перед Церемонией выстирать свою лучшую одежду, однако едва ли стирка в итоге смогла спасти мой внешний вид. Даже распущенные черные волосы, которыми я прежде гордилась, на фоне атласных локонов Ртути выглядели дешевым ширпотребом.

Около получаса я смотрела в спину парня, стоящего впереди меня, который был всего на пару сантиметров выше моей головы. Он был одет в выцветшую коричневую футболку и, судя по частым почесываниям головы, в его отросших волосах явно бродил целый выводок блох. Мне каждое лето приходилось бороться с этими паразитами при помощи растворов полыни, пижмы, соды и прочих премудростей, так как Эльфрик не одобрял моего желания состричь волосы. И хотя я была в курсе того, что блошиной фермой в Кантоне‑А заведует каждый второй человек и каждый первый пёс, стоять возле парня, который в силах побрить голову, чтобы не раздирать её в кровь, было немного неприятно.

Я была первой девушкой в строю, следующим сразу за строем парней, поэтому когда дело дошло до последнего парня, стоящего как раз передо мной, я с облегчением выдохнула, предчувствуя близкое завершение Церемонии. На сцене всё ещё стояло только четыре пятикровки, что было редкостью, так как обычно в Кантоне‑А набиралось от десяти до пятнадцати человек. Нынешние “счастливчики” толпились за спиной Ртути, всего в шаге от холодной блондинки, так как по правилам Церемонии “отсеянные” парни должны были стоять со стороны женщины‑Металла, а девушки со стороны мужчины‑Металла. Из‑за того же, что тэйсинтаев в Кантоне‑А никогда не было, правая часть сцены за спиной мужчины‑Металла всегда пустовала.

Задача очередников была проста – подойти к столу, за которым сидел медик из Кар‑Хара в сюрреалистическом белоснежном халате и стерильной повязке на лице (словно боится подцепить какую‑нибудь гадость от контакта с местным населением), протянуть правую руку, почувствовать укол в безымянный палец, услышать “чисто” и отправиться к толпе, которую миновал дамоклов меч. Если доктор вместо слова “чисто” начинал зачитывать личные данные стоящего перед ним человека – это считалось прямым оглашением пятикровия. Зачитка личных данных делалась для того, чтобы формально познакомить присутствующих с новобранцем, однако все прекрасно понимали, что всем глубоко наплевать на то, как именно зовут несчастного, и какой у него рост.

Парень, стоявший передо мной, сделал пять шагов вперед за очерченную желтую линию, протянул руку и, спустя несколько секунд, берущий анализ крови медик вдруг начал произносить:

– Сол Вега, двадцать два года, три месяца, четыре дня от рождения. Рост метр семьдесят четыре, вес шестьдесят пять килограмм, светлый шатен, цвет глаз карий. Пятикровка. Прошу подняться на сцену.

– Нет, – спустя пару секунд гнетущей тишины раздался приглушенный выдох парня и, замотав головой, он вдруг сделал шаг назад. Ликторы, стоящие по две стороны от ступеней, ведущих на сцену, сдвинулись со своего места, но парень неожиданно достал из‑за пазухи пистолет и…

Выстрелил себе в висок!

Всё произошло так быстро, что я даже не успела испугаться. Секунда – и на меня что‑то попало, еще секунда – и парень лежит у моих ног. Толпа девушек за моей спиной мгновенно начала визжать, парни из толпы “Чистых” начали гулко реагировать, и только я замерла на месте, глядя широко распахнутыми глазами на лужу крови, вытекающую из головы незнакомца, распластавшегося прямо передо мной. Моя правая рука была забрызгана его бордовой кровью, и я почти была уверена в том, что на лицо мне тоже попало.

Ликторы начали стучать дубинками по щитам и это достаточно быстро заставило толпу умолкнуть. Спустя минуту два ликтора за руки вытащили тело пятикровки из здания Администрации. Когда ответственный за проведение Церемонии ликтор прекратил выяснять, как именно самоубийце удалось пронести оружие в здание, с учетом того, что всех на входе обыскали, и толпа наконец смолкла, в воздухе повисла режущая перепонки тишина. Я всё еще ошарашенным взглядом смотрела на лужу крови, медленно подступающую к моим ногам, из последних сил подавляя зудящее желание стереть капли чужой крови с моей побледневшей руки.

– Покончим с этим, – злобно прорычал ликтор, стоящий между мной и столом, за которым сидел медик, после чего добавил. – Следующий.

Я была удивлена тому, что у меня получилось сдвинуться с места при том, что теперь я ощущала себя ледяной глыбой, которая едва ли способна была передвигать своё тело самостоятельно. Аккуратно обойдя кровавую лужу, я остановилась напротив стола медика и замерла.

– Руку, – невозмутимым, уставшим тоном произнес мужчина в белом халате, но я пропустила его требование мимо себя, всё еще пребывая в шоке. – Руку, – более настойчиво и громко повторил медик, что наконец заставило меня прийти в себя. Быстро заморгав, я протянула правую руку вперед, после чего к моему безымянному пальцу поднесли синий прямоугольник, из которого внезапно вынырнула игла, едва ли не пронзившая мой палец насквозь. Поморщившись, я перевела взгляд на четверых парней, стоящих на сцене возле Ртути, затем на толпу “Чистых”, и впервые за всю свою жизнь положительно отнеслась к тому факту, что рождена девушкой.

Я снова посмотрела на медика, который уже успел опустить образец моей крови на одноразовый диск прозрачного цвета. Внезапно на мониторе его компьютера появилась моя фотография, которая была сделана днем ранее. Накануне перед Церемонией Отсеивания все её участники проходят медосмотр в фельдшерском пункте, где измеряют рост и вес, и фотографируются для личной анкеты.

– Теа Диес, – вдруг произнёс моё имя медик внезапно охрипшим голосом, отчего моё сердце сразу же остановилось в рывке. – Восемнадцать лет и двадцать один день со дня рождения. Рост метр семьдесят два, вес шестьдесят два килограмма, брюнетка, цвет глаз голубой. Гхм… Пятикровка, – нахмурившись, добавил мужчина.

В пространстве повисла давящая тишина. Кажется, я умерла на месте. Округлив глаза, я мысленно кричала на медика о том, что это невозможно, так как я девушка, а девушек пятикровок не существует! Однако он не спешил произнести: “Прошу подняться на сцену”, что всё еще подогревало во мне надежду на изменение результатов теста.

– Руку, – вдруг повторно попросил медик, и я снова протянула свою уже окоченевшую ладонь, вложив её в облаченную в латексную перчатку руку медика. Он протер мой пострадавший палец проспиртованным куском стерильной ваты и снова проколол его, в чем не было абсолютно никакой необходимости, так как из предыдущего прокола кровь всё еще хлестала бурным потоком. Снова опустив образец моей крови на новый одноразовый диск, он посмотрел на монитор, на котором сиюсекундно повторно высветилась моя анкета.

– Теа Диес, – снова повторил озадаченным голосом медик. – Восемнадцать лет и двадцать один день со дня рождения. Рост метр семьдесят два, вес шестьдесят два килограмма, брюнетка, цвет глаз голубой. Пятикровка.