Мой парень – французский шпион
Мы с подругой Галькой на стадионе выкапывали в огромных снежных горах тоннели. Пока докопаешься и только все устроишь, как назло, домой зовут!
От стадиона к дому нужно переходить дорогу. В зимнем воздухе выхлопные газы от машин – вымороженные, ненастоящие, клубятся, словно сказочные джинны. Я задираю голову, наверху, на третьем этаже «сталинки», наша квартира с длиннющим балконом. Он опоясывает всю большую комнату мамы и папы в три окна. Поэтому в комнате всегда холодно. Летом по балкону хорошо гулять. Идешь вдоль стены, а потом заворачиваешь на другую стену – и еще можно сделать три шага. Мне все время казалось, что с балкона можно упасть, улететь, но больно не будет, а полетишь, как птичка, и так хорошо!
А в папиной и маминой комнате мы с сестрой играли в «сватовство» принца к принцессе. Она (или я по очереди) залезали на подушки – трон. Закручивали на голове кружевную накидку с кровати. Принцу положено было стучаться в дверь, принцесса могла капризно заявить, чтобы он «пошел вон». Поэтому надо было быть деликатным принцем. Вошедши, припасть на одно колено и клясться в вечной любви. На поясе у принца болтался половник вместо меча. Дальше длинного приветствия дело не двигалось. Принцесса егозила, дурковала, загадывала миллион страшных загадок, принц мог поседеть от такого долгого сватовства. Но его спасал внезапный приход маман. Визит родительницы вызывал сильный переполох в «датском королевстве». Весь подол желтой занавески был вымазан алой помадой.
Алая помада мне всегда нравилась. Она мне напоминала кровь из пальца, когда порежешь, чтобы «дружить навеки». Дружба – навеки, любовь – навеки. Все должно быть навеки, прочно, красиво, неистово. Любимая сказка – «Дикие лебеди» Андерсена. Я ее обожала. Ведь там про жертвенность. А это красиво. Помните принцев, превращенных в лебедей? И сестру, которую обвинили в колдовстве? Она молчала и плела рубахи из крапивы, даже когда ее везли на казнь. А младшему брату не хватило на рукав. Но принцы все живы остались. Крапива – жгучая трава отчаянной любви. Не так ли и в жизни? Ты считаешь, что ты должен кому‑то крапивную рубаху связать, «расколдовать», и вяжешь, и пальцы в волдырях.
Короче, меня сказки испортили в детстве. Идеал принца сформировался надолго. Родителям нужно было счетные палочки мне купить и заставить считать. Был бы прок.
Хочешь во Францию? Знакомься!
К собакам работу, когда не устроена личная жизнь. А тут еще выдались выходные. Весенний ветер по пути на речку морочил голову, раздувал подол платья, шептал на ухо неприличности.
Любой любовный сайт знакомств похож как две капли воды на другой такой же. Будь это русский сайт внутри страны, будь иностранный. Ну кто вам, дорогие мои девочки, сказал, что иностранные мужчины иные? Да такие же. Придурошные эротоманы, сидящие в инете в поисках свежих эмоций.
– Я Карлито. Очень люблю женские стройные ноги.
– Карлито, добрый день! А кроме женских стройных ног вы что‑то любите?
– О‑о‑о…
– Здравствуйте, Лера! Вы сногсшибательная женщина. Я живу на Гибралтаре. Вы не хотите ко мне приехать?
– Гибралтар, Гибралтар (срочно кручу глобус). А почему сразу приехать?
– Ну, потому что чего ждать? Любовь не ждет.
– А у нас любовь?
– Русские женщины умеют любить, я знаю…
– А чем вы занимаетесь?
– Я сантехник. Починяю краны. На всем Гибралтаре, считай, я эксклюзивный починщик сантехники. С моей прошлой женой мы любили вкусно готовить, а в перерывах занимались любовью на кухонном столе.
– У вас была прошлая жена? А сейчас? Сколько у вас детей?
– У меня было, скажу уж честно, три жены и пятеро детей. Последняя жена живет на Украине. Вот еду к ней на днях.
– А как же я?
– А потом приедешь и ты. Хотя… кто знает, что меня ждет на Украине? Моя последняя украинская жена такая секси и крейзи (хохочет).
В черный список гибралтарского султана! За неделю ко мне «посватались»: распутный итальянец, афроамериканец, черный, как смоль, с красивым разрезом огромных печальных, как сама Африка, глаз, далекий, почти сутки лету на самолете, какой‑то отстойный австралиец маленького роста, но очень симпатичный, улыбчивый, в клетчатом шарфике, еще пятеро американцев, которые сами не знали, чего хотели, толстенький старый француз 72 лет.
Толстенький француз жил в Каннах!
Я представила вновь Канны. Нежный, разреженный, пропитанный солью воздух, голубое небо, горы, игрушечные домики под красными черепичными крышами. Француз был очень культурным. У него дома – собрание старинных вещей, деревянная мебель, даже камин. Прелестный вид в садик. Разговаривал очень вежливо, но был настойчив. Требовал свидания по скайпу, а я просто боялась ответить на призыв. Что я увижу в этом красивом деревянном кресле? Каннскую стареющую медузу? Кстати, в окружении многочисленных детей и внуков. И кто же я буду возле этой медузы? Сиделкой? В душе поднималась какая‑то мутная пена растерянности и беспокойства.
Моя французская подруга тоже начала прессовать. Ей хотелось скорее увидеть меня рядом, бродить по зеленым французским улочкам вместе, щебетать, как птички.
– Чего ты телишься?
– Я боюсь.
– Но если ты будешь продолжать бояться, то ничего не получится.
– Понимаю.
– И да, ты реши сразу, что тебе нужно: «упакованность», деньги или любовь.
Именно это и стоило бы решить. Меня магнитом тянуло во Францию, но отнюдь не к этому толстому, как шар, старому‑престарому дедушке.
А что, если я скорпион?
И вот. Среди всего этого, не побоюсь сказать, мужского иностранного мусора вдруг выплыло робкое: «Привет! Вы написали, что не любите знак зодиака скорпион, а я как раз скорпион. Что скажете? Можно познакомиться с вами?»
– А вы скорпион?
– Да. А что? Похож? (Чувство юмора уже есть!)
– Вы меня неправильно поняли, мне очень нравятся скорпионы.
Это было словно дуновение легкого французского ветра, напоенного лавандовым настоем, колышущихся сиреневых полей, такого невыразимо прекрасного, теплого и необыкновенно близкого, что я тут же ощутила его на своих губах.
