Море лунного света

Положив трубку, я вернулась к окну, чтобы посмотреть на воду. Парусник превратился в маленькое, едва различимое пятнышко на горизонте. Скоро я вообще не смогу его видеть, но это не значит, что он перестанет существовать.

Проснувшись следующим утром, я на краткую, мимолетную секунду забыла, что Дин исчез. Когда я открыла глаза, мир показался мне прежним, но потом я вздохнула и вспомнила.

Агония утраты снова обрушилась на меня как горячий сильный ветер. У меня болела грудь, сжимались легкие. Господи. Это было на самом деле. Все сдались. Поиски были закончены. Никто больше не искал Дина. Его считали мертвым.

Я перекатилась на бок и уставилась на пустую половину кровати. Положила руку на мягкую подушку Дина, потом прижалась к ней и уткнулась лицом, глубоко дыша, отчаянно и неистово желая вдохнуть его запах, ощутить его в своем теле. Но у меня ничего не выходило, я вообще его не чувствовала, и это меня потрясло. Я плакала и кричала в мягкий пух, пока наволочка не пропиталась моими слезами.

Где он? Один где‑то в бескрайнем открытом море?

Или где‑то еще, в другом измерении Вселенной, по‑прежнему летит на самолете и думает, что все в порядке?

Или на небесах?

Господи. Пожалуйста, только не это.

Меня трясло от мучительных рыданий в полумраке пустой комнаты. Пожалуйста, Дин… если ты там… если ты меня слышишь… вернись домой.

Через час я включила телевизор. Новостей об авиакатастрофе, если можно ее так назвать, больше не было. Теперь главной новостью была история о сенаторе, которого поймали на воровстве в магазине в Атланте. В газетах о Дине тоже ничего не было, даже короткой заметки на десятой или одиннадцатой странице.

Я не знала, чем себя занять, поэтому закрыла глаза и представила наше с Дином обычное воскресное утро, когда мы сидели за кухонным столом, читали газеты, потягивали кофе и думали, что приготовить на завтрак – яичницу или блины? Или и то, и другое? Обычно мы останавливались на третьем варианте, и Дин всегда стоял за сковородой и переворачивал блины, пока я жарила яичницу. Вспомнив об этом, я улыбнулась, но затем ощутила всю боль утраты. Когда я открыла глаза, я едва могла видеть сквозь слезы.

Я пыталась вздремнуть днем, но это было бессмысленно, потому что я не могла перестать смотреть на телефон, ожидая, когда он зазвонит, когда кто‑нибудь свяжется со мной, чтобы сказать, что Дин нашелся.

Позже я сидела на кухне, все еще не сводя глаз с телефона, и наконец он зазвонил, нарушив невыносимую тишину. Я вскочила и, чуть не опрокинув стул, метнулась к нему. Едва взяв трубку, я тут же выронила ее, она ударилась об пол, и я неловко схватилась за шнур, чтобы потянуть ее к себе.

– Алло? – с тревогой сказала я, боясь, что связь прервалась.

– Добрый день. Это Оливия Гамильтон?

– Да. – Я прислушивалась, как дикий лесной зверь, настороженный и готовый действовать.

– Это Майк Митчелл. Я был в самолете с вашим мужем за несколько часов до его исчезновения.

Мое сердце прыгнуло в груди. Не зная, чего ожидать, я прислонилась к кухонной стойке и потерла затылок.

– Да, я знаю, кто вы, – ответила я, оценив, что он сказал «исчезновения», а не «крушения».

– Я слышал, что поиски прекращены, – сказал Майк. – Соболезную.

– Спасибо.

Какая‑то злая часть меня хотела сказать: у тебя хватает дерзости мне звонить? Это все твоя вина. Если бы ты не решил лететь в особняк той ночью, Дин еще был бы здесь.

Но я этого не сказала, потому что это было бы несправедливо. С тем же успехом я могла обвинить Ричарда или другого пилота, который заболел и которого пришлось заменить в последнюю минуту. Или себя за то, что велела Дину сразу лететь домой.

– Как вы держитесь? – спросил Майк.

– Если вам правда интересно, то не особенно хорошо. – Мне пришлось постараться, чтобы мой голос звучал ровно. – Я просто не понимаю, как они могли прекратить поиски, если ничего не нашли. Я имею в виду, он ведь должен быть там, верно? Самолет не может просто так исчезнуть.

– Ну, тут есть что обсудить, – сказал Майк. – Но я вас понял.

Я покачала головой, заставляя себя оставаться разумной, не увлекаться странными, нелепыми теориями, которые были повсюду последние несколько дней, но это было нелегко.

Майк глубоко вздохнул.

– Я даже не был уверен, стоит ли вам звонить. Мне говорили, что лучше оставить вас в покое и не давать вам ложных надежд, но я по крайней мере должен был выразить свое сочувствие и сказать вам, как мне жаль.

– Спасибо. Но какие ложные надежды вы имели в виду? Что именно?

Я должна была это знать.

Он прочистил горло.

– Ну… слушайте. Один мой друг изучал кое‑что насчет Треугольника. Он умный парень с научным образованием, и у него есть несколько интересных идей по поводу того, в чем там дело.

Неделю назад я бы только закатила глаза, но теперь, когда поиски были прекращены, я отчаянно нуждалась в любых новых сведениях.

– Продолжайте, – велела я, оттолкнулась от стойки и принялась измерять шагами кухню.

– Вы знаете о Рейсе Девятнадцать? – спросил Майк.

– Вы упомянули его в новостях, – ответила я.

– Верно, и это не единственный загадочный случай. И я не имею в виду всю ту чушь, которую печатают в желтой прессе. Не обращайте на это внимания.

– Тогда о чем вы?

– В общем… – Он помолчал. – В семьдесят восьмом году в Сент‑Томасе при заходе на посадку пропал самолет. Он был на радаре, и авиадиспетчер видел его приближение – своими глазами. Он прикинул, что самолет был всего в двух милях. На секунду он посмотрел на радар, и – бум! – самолета как не бывало. Объявили ЧП, начали поиски, но никаких следов так и не нашли. В двух милях от аэропорта. Это реальная история. Можете проверить.

– Как они вообще это объяснили? – спросила я.

– Они ничего не объясняли. А некоторые официальные сообщения о других исчезновениях сильно отредактированы. Были и другие странности: например, они нашли обломок исчезнувшего самолета, на котором была магнитная частица, но не смогли определить, что это за частица. Так откуда она взялась? Куда делся весь остальной самолет?

– Вы говорите об НЛО? – спросила я. Несмотря на мое желание зацепиться за любую возможную теорию, подразумевавшую, что Дин не погиб в авиакатастрофе, мой мозг не мог принять, что его похитили инопланетяне.

– Не знаю, – сказал Майк. – Возможно, в нашей атмосфере есть электромагнитные возмущения, которые ученым еще предстоит исследовать. Подумайте об этом. Теория относительности Эйнштейна была опубликована только в этом столетии. Нам еще есть чему учиться, верно? Только представьте себе все, что физики еще не выяснили о гравитации, кротовых норах и искривлениях времени. Мы не знаем, чего мы не знаем!