Море лунного света

Он наконец повернулся ко мне, придвинулся ближе и обнял меня за талию, прижавшись своим лбом к моему.

– И ты меня прости. Мы хотели провести эту ночь вместе, к тому же сегодня ужин. Я должен был подумать об этом.

– Это моя вина, а не твоя. Я переживаю из‑за того, что не могу забеременеть, и слишком много думаю о ребенке в последнее время. О том, в какой цвет покрасить детскую, и все такое. Сравниваю кроватки разных брендов. – Я отстранилась и посмотрела ему в глаза. – Надо перестать накручивать себя. Я не хочу закончить как те двое, которые разочаровались друг в друге и оказались у психотерапевта.

Дин слегка нахмурился.

– Ты выбираешь кроватки? Почему ты мне не рассказывала?

Я пожала плечами.

– Не знаю. Не хотела давить на тебя. Тебе ведь не нравится, когда я не могу потерпеть.

– Когда тебе не терпелось выйти за меня замуж, мне понравилось.

Я улыбнулась, а он заправил прядь волос мне за ухо.

– Я должна была затолкать тебя в церковь прежде, чем ты поймешь, с кем связался, и передумаешь.

– Ни за что. – Он нежно поцеловал меня. – Прости, но мне пора. Ты правда не сердишься?

Я прикусила нижнюю губу.

– Хм. Только если к рассвету ты будешь в кровати. Иначе будешь спать в конуре.

Он постучал пальцем по виску.

– Ясно. Опоздание приводит в конуру.

Я вышла, чтобы он мог спокойно одеться и собраться. Вспоминая потом этот наш разговор, я жалела, что не вела себя иначе. Не надо было так давить на него и называть его лицемером. Для нас это было больное место, потому что мой богатый папаша однажды сказал Дину в лицо, что он мне не пара и что он просто увлечен идеей отношений со мной.

Это, конечно, было не так. Я любила Дина за то, каким человеком он вырос, лишенный какой‑либо роскоши в детстве и юности. В моих глазах это делало его лучше, а не хуже. Я восхищалась им и была поражена, что он любит меня.

Наутро все это меня уже не волновало. Все, что когда‑либо думал о Дине мой отец, не имело никакого значения. Единственное, чего я хотела, – еще раз услышать, как ключ моего мужа поворачивается в замке. Оказаться в объятиях Дина. Еще один раз.

 

Глава 2. Оливия. Майами, 1990

 

Среди ночи зазвонил телефон. Я села в кровати, мой живот скрутило от страха, будто я уже знала, что случилось что‑то ужасное. Может, это было предчувствие. Может, моя душа узрела что‑то в таинственной бездне сна.

– Алло, – сказала я, глядя на пустую подушку рядом с моей и пытаясь убедить себя, что все в порядке. Вероятно, это Дин решил все же заночевать в Сент‑Томасе и поэтому позвонил.

– Это Оливия?

Но это был не Дин. Это был его начальник, Ричард. Тяжело и часто дыша, я включила лампу.

– Да, Ричард, это я. Что случилось?

На другом конце провода повисла долгая пауза, меня затошнило.

– Мне тяжело вам об этом говорить, – сказал он. – Но самолет Дина пропал.

Я откинула одеяло и спустила ноги на пол.

– Что значит – пропал? Что вы имеете в виду? Разбился?

Снова тишина. Меня резко бросило в жар.

– Мы не знаем, – тихо и очень серьезно ответил Ричард. – Пока я только могу сказать, что вскоре после вылета из Сент‑Томаса он связался с авиадиспетчерской службой в Сан‑Хуане, а потом просто… исчез.

Я встала и вышла из спальни.

– Не понимаю, о чем вы говорите. Как он мог просто исчезнуть?

Еще одна пауза.

– Его самолет пропал с радаров.

Меня как обухом по голове ударило, и я опустилась на диван. Какое‑то время я была не в силах выдавить ни слова и просто сидела и ошарашенно смотрела в одну точку.

– Оливия, вы здесь?

– Да. Просто пытаюсь осознать.

– Я понимаю, это тяжело, – ответил Ричард. – Но вы можете быть уверены, что его уже ищут. Береговую охрану вызвали немедленно, и нам точно известно, где именно Дин пропал с радаров. Власти Пуэрто‑Рико тоже в деле, и в этом районе находится военно‑морской корабль. Сегодня ясная ночь, хорошая погода, почти полный штиль, и скоро взойдет солнце.

– Будут искать обломки, – пробормотала я, откидывая волосы назад.

– Да, и Дина. Мы все молимся за него.

Я пыталась осознать это.

– Кто‑нибудь еще был с ним в самолете?

– Нет. На обратном пути должна была быть стюардесса, но она захотела остаться на Сент‑Томасе. Мне кажется, между ней и Митчеллом могло что‑то быть, поэтому Дин улетел один.

О господи. Я вспомнила, как заставила его сразу лететь домой, и пожалела, что не оставила ему выбора.

– Вы сказали, он связался с авиадиспетчерской службой в Сан‑Хуане, – напомнила я. – У него были проблемы? Это был сигнал бедствия?

– Это неясно. Насколько я понимаю, он сообщил о тумане и о том, что у него трудности с приборами.

– А потом он просто исчез?

– Получается, что так.

– Но это же бред! Если бы приборы дали сбой, он попросил бы разрешения где‑нибудь приземлиться, верно?

– Думаю, да.

– Может, из‑за сбоя он потерял радиосвязь. Может, он приземлится в Майами, как и собирался. – Я посмотрела в окно на темный Атлантический океан в ярком сиянии полной луны. – Как вы и сказали, сегодня ясная ночь. Он мог бы найти дорогу назад, правда? Даже без приборов?

– Он отличный пилот, – сказал Ричард. – Но если бы он был там, радар бы его засек.

При мысли о том, что могло произойти, меня затрясло.

– Допустим, ему пришлось опуститься на воду, – сказала я. – На борту есть спасательные жилеты? Он знает, что делать в таких случаях?

Ричард вздохнул.

– Я не знаю, Оливия. Иногда пилоты могут потерять ориентацию и даже не осознавать, что падают, пока не становится слишком поздно.