Моя армейская жизнь

– Да и я чувствую, что теперь в нашей роте будет весело: хохмы, шутки, приколы… Ты только не забывай одно: если одному смешно, то другим может быть и не очень. А вообще: если что – обращайся ко мне, подскажу.

 

Строевая подготовка.

Моя танкистская жизнь началась со строевой подготовки.

– Рота! В колонны по три! Становись!

Я уже знал, что в такую колонну надо строиться за спиной командира. И выполнил маневр, благоразумно встав последним.

– Ша‑гом! Арш! Раз! Раз! Раз, два, три! – командовал лейтенант Макоед.

За глаза его звали Мухоедом. Конечно, не за гастрономические пристрастия, а созвучно фамилии. Похоже, он знал и не обижался. Наверное, такая кличка была у него и в школе, и в училище.

– Ножку! Ножку тянем! Носок ровно! Руки полусогнуты! Кулаки сжаты, но не напряжены! Раз! Раз! Раз, два, три!

Все старательно исполняли команду. Я двигался сзади и немного отставал, потому что сосед сбоку норовил меня задеть локтем, а передний старался подставить ногу. Так мне показалось.

– Ро‑о‑ота. – вытягивал голосом лейтенант.

Наша колонна старательно вбивала сапоги в асфальт.

– Смирно! Равнение направо!

По его команде рота вытянулась в струну и прижала руки к телу. Головы со вздернутыми подбородками повернулись направо. Лишь первый ряд смотрел вперед, держа равнение.

Мне сзади было это хорошо видно.

– Воль‑но!

Рота перестала печатать шаг, расслабилась и будто осела.

– Стой! Раз, два! Напра‑во! Рядовой Семенов!

 

– Я!

 

– Скажи, что ты сейчас делал?

– Двигался в колонне и выполнял ваши команды, товарищ лейтенант.

– На будущее рекомендую запомнить: команда «направо» выполняется в два приема – на «раз» производится поворот на пятке правой ноги и носке левой, на «два» – левая нога приставляется к правой. Понял?

– Так точно!

– Еще. Когда говорится, что при ходьбе надо тянуть ногу, это вовсе не означает, что коленом надо достать свой подбородок или лягнуть соседа в задницу.

– Ясно, товарищ лейтенант!

– Последнее. Если двигаешься строевым шагом, не нужно выносить вперед одновременно одну и ту же руку и ногу. Так ходят африканские жители, охотясь на слонов.

Рота одобрительно заулыбалась.

– Богданов!

 

– Я!

 

– Отдельно позанимаешься с рядовым Семеновым. Надо подтянуть новичка.

– Есть!

После занятий мы остались со старшим сержантом Богдановым на плацу и я попытался донести до него свое видение ситуации.

Мы – танкисты, выполняем свою боевую задачу, не перемещаясь строевым шагом, а сидя не жестком танковом сиденье.

А посему нам не нужно это бессмысленное шарканье ногами. И, развивать нужно не мускулатуру ног и корпуса, совершенствовать не движения при ходьбе и поворотах, а наращивать то место, с которого мы осуществляем свои боевые действия, чтобы оно было большое и мягкое, как ватная подушка!

И для этого нужно не топтаться часами на плацу, а хорошо и много кушать и поменьше двигаться.

Но я напрасно упражнялся в красноречии. Вместо признания моей правоты, Богданов отпустил мне щелбан.

– За что? – возмутился было я.

– Сам подумай!..

Я замешкался с ответом. И увидел, как пальцы Богданова стали складываться в натянутый лук.

– Понял, понял! – заспешил я.

– А знаешь, – задумчиво произнес Богданов, – мне кажется, ты не принес присягу.

– Кому? Я принес присягу. Родине.

– А третьему танковому?

 

Встреча с Тищенко.

При встрече со мной прапорщик Тищенко теперь всегда широко улыбался. У него, видимо, сразу повышалось настроение. Его просто распирало. Ему очень нравилось мое новое положение.

Как‑то однажды он даже не выдержал:

– Как служится, сынок?

– Отлично, товарищ прапорщик! – приветливо ответил я и козырнул ему.

– Ну, ну!

Он прошел было мимо, но что‑то ему показалось странным в моих действиях.

– Скажи, а почему ты отдал честь левой рукой?

– Я ж левша, товарищ прапорщик! – я изобразил широчайшую улыбку.

– Тьфу, ты! – сплюнул он.

И пошел по своим делам.

 

Секретное сырье.

Новое место не избавило меня от назойливого внимания комаров. Моя городская, насыщенная жизнью кровь вызывала у них неиссякаемый наркотический интерес.

Комары мешали спать. Сквозь их монотонный писк с разных концов казармы слышался храп и перепукивание уснувших. Я ворочался с боку на бок.

И меня сильно и резко тряхнуло.