На кофейной гуще

– Я думаю, ты уже поняла, что, когда я отказалась, он меня бросил. Знаешь, мне не то, чтобы не хотелось или было страшно, просто стало как‑то противно от всего этого. Я примчалась, оплатила отель, а потом еще и ноги раздвинула? Зачем тогда он во всей этой цепочке? Наверное, я дура, но хочется романтики, блин.

– Лепестки роз и создание пожароопасной ситуации кучей свечей? – усмехнулась Василиса.

– Именно, чтоб всё красиво. Вот девочки понимают, – вздохнула Аня, – а этот прям в голос захохотал, неужели ты меня до свадьбы хочешь попытаться продинамить, говорит.

– Знаешь, это еще повезло. Ну, что он просто ушел.

– Да, я тоже так решила. Вернулась в отель, купила обратный билет и уже представляла, как печально вернусь домой. Но умудрилась опоздать на поезд. Тут оно и закрутилось.

– Я знаю одну барышню, она бы точно сказала, что это всё неспроста. И даже предположила бы, что это я тебя звала через пространство, так мне была нужна помощница.

Они одновременно расхохотались.

– О, смотри, подъезжаем. Готовься, сейчас ты попадешь в самый очаровательный город на земле!

В ответ Аня только хмыкнула. Впрочем, ее скепсис быстро сменился, стоило выехать к озеру, а после подняться вверх по крутому подъему, направившись по сплетению маленьких улочек. Они остановились на одной из них, у вывески «Арт‑Галерея Василисы Новицкой», такой же, как и в Калининграде.

Как обычно, выпорхнув из машины, Василиса прошелестела длинными юбками в сторону входа. Расположилась галерея в маленькой доме на первом этаже. Вначале они оказались в магазине, где с витрин ярко сверкнули побрякушки из янтаря, с полок смотрели одинаковые домики, сидели домовые, сплетенные из соломы, а на верхних полках стояли самые разные картины и тарелки.

– Творения местных художников, – подсказала хозяйка, – я позволяю им приносить всё сюда, цену определяют сами, но чтоб не заламывали. Беру небольшой процент. Некоторые уходят очень хорошо, другие стоят с прошлого лета, и понять, в чем дело я порой не могу.

В ответ Аня лишь кивнула, прогуливаясь между витрин, рассматривая украшения с некоторой очарованностью. Она сразу приметила серьги и кольцо, решив, что обязательно купит себе что‑нибудь янтарное, когда зарплаты станет хватать на такое.

– Идем в зал, там интереснее, – крикнула Василиса, стуча каблуками в сторону двери. С продавцом она успела наговориться.

Это зал выглядел так, как будто примыкал к основной калининградской части, прячась за скрытой дверью большого или третьего – та же отделка, тот же цвет стен и как будто тот же вид за окном – зеленый и по‑майскому яркий.

Но картины были другими, и это сразу чувствовалось по атмосфере.

– Кристиночка, обожаю ее. Держу зал уже почти месяц, хотя продажи совсем маленькие, скорее просто для души. Я даже купила одну домой, хотя редко себе позволяю подобное, – улыбнулась Василиса, – это странное, но искусство, не интерьерка, для ценителей.

– А почему не в основной галерее? – удивилась Аня.

– Там коммерция, тут душа. Ну или совсем ерунда, чтоб не позориться перед почтеннейшей публикой. Хоть они все и редкостные дураки, – колко произнесла Василиса.

– Выглядит и правда очень душевно, – улыбнулась Аня, – знаешь, я бы тоже купила бы, если б смогла. Ну или была бы коллекционером.

– Слушай, она же тут сейчас. Гостит в моей летней квартире, как я ее называю. Пойдем, познакомлю тебя, устроим девчачьи посиделки и останемся на ночевку. Кристиночка, она такая, ох, я позвоню!

И, выхватив телефон из сумки, Василиса убежала в холл. Воспользовавшись тишиной, Аня вновь обошла весь зал. Что‑то в этих работах привлекало, казалось, это были больше, чем картины. Художница смешивала краски очень странным образом, выводя силуэты, сочетания, добавляла перья, блестки, листы, высушенные цветы, странички журналов и книг. Казалось, всё это не сочетается никоим образом, но ей удалось нащупать странную гармонию.

– Кристиночка предложила ужин в нашем любимом месте на набережной, поэтому давай бросим машину здесь, и пойдем пешком. До завтра мы с тобой никуда не спешим, значит знакомимся с городом ногами.

– Я думала, с городами глазами знакомятся.

– Ох, это еще не любовь. Настоящий способ полюбить город – это обойти его весь, споткнуться на каждой пятой кочке, два раза угодить в лужу и один перебежать по газону. Ну или дорогу в неположенном месте, хоть это и неправильно. Но тогда у вас появится тайна, – загадочно промурлыкала Василиса, исчезая в дверях.

Выйдя на улицу, Аня с удовольствием вдохнула свежий морской воздух, сочетающийся с запахом смолы – повсюду росли сосны. К кафе добрались быстро, выйдя на главную улицу, две женщины в похожих шляпках спустились с лестницы к большим солнечным часам, остановились у перил набережной, посмотрели на море, молча каждая о своем. А после, свернув, оказались на стеклянной веранде.

Там, за столиком у стены, сидела крайне странная девушка, притягивающая взгляды своим образом. Не удивившись ни на секунду, Аня свернула следом за Василисой в ее сторону. Больше всего поражала прическа – ярко‑красные волосы были подняты в высокий начес, куда, подобно ее картинам, были вплетены бусинки, перышки, блестки, заколки и стразы. На лице у художницы красовались цветные стрелки, а ресницы были покрашены тушью разных оттенков.

– Кристи! – закричала галеристка.

– Васек, – усмехнулась она, поднимая бокал с шампанским, – я практически не сомневалась, что увижу тебя сегодня. Но я не думала, что ты будешь не одна.

С этими словами девушка зорко взглянула на Аню, как будто считывая информацию о ней. Остановившись на стоптанных кроссовках, она тихонько вздохнула и покачала головой.

– Это моя помощница, Аня, второй день на работе, собственно, мы и приехали галерею посмотреть.

– Ваши картины просто поражают. Это нечто завораживающее, – улыбнулась Аня, стараясь скрыть неловкость.

– Спасибо, а то я уже удивилась, решила, вдруг у тебя нет вкуса, – сказав это, Кристина неожиданно расхохоталась, – не обижайся. Я из тех художников, для кого внешнее куда важнее внутреннего. Никогда не любила все эти пространные рассуждения, что автор хотел сказать этой работой. Да ничего. Что ты фиг так нарисуешь, только и всего. Представляю, как Пикассо и Дали хохотали в ответ этим умникам с энциклопедиями. Так вот, официант! Я надеюсь, ты бросишь руль и выпьешь шампанского, – обратилась она к Василисе.

– Только услышала, что мы с тобой встретимся, как оставила машину и даже ключи в галерее. Ты не против, если мы останемся с ночевкой? Устроим девичник.

– Хорошо, но есть одно условие. Нам бутылочку вот этого вкусного, – обратилась она к официанту, показывая на свой бокал. – Ты разрешишь мне покрасить Ане волосы?

Мнение самой девушки она даже не спросила.

– Именно этого я и хочу. Настоящий девичник, с разговорами до утра, танцами в пижаме, фильмами про любовь и блинчиками в пять утра, – мечтательно мурлыкнула Василиса.

– И еще большую пиццу закажем. Тебе страшно?