Наследник на его условиях. Книга 2

Ника отрицательно качает головой.

– Когда людям нечего скрывать, они так не переживают! – повышаю голос.

– Поверь, если ты уедешь, Дамианисы оставят тебя в покое. И ты меня еще не раз поблагодаришь. Перестань искать с ними встреч. Прошу.

Меня колотит. Всю. С такой силой, будто я опять на родильном кресле. И боль почти такая же.

– Если Леон не подделывал результат теста ДНК, то какова вероятность, что это могла сделать ты? Или Альберт?

Повисает пауза. Долгая. Мучительная. А потом Ника начинает рыдать.

– Это я сделала. Я! Не могу больше молчать и носить это в себе. Я правильно поступила. Иначе бы нашего Эмиля забрали! Ты разве не видишь, что греки идут по головам? Егора посадили, с тобой опять не считаются. Хоть кто‑то хоть что‑нибудь с тобой обсудил? Что в этот раз, что в прошлый тебя тупо кинули! К тому же это сын! Наследник! И абсолютно здоровый мальчик. Сейчас у Зена Ванесса, ты ему не нужна. Хочешь, чтобы Эмиля другая воспитывала? Да мы бы за границу выехать не смогли, узнай Дамианисы, что ты беременна от Зена. Это страшные люди, и я ни минуту не раскаиваюсь в том, что сделала. Ни на минуту, слышишь?

Словно в трансе, я встаю с кровати и иду в ванную. Перед глазами пелена. Умываюсь холодной водой, но лучше не становится. Делаю шаг, хватаюсь за стену и сползаю вниз, оказываясь на полу.

 

11 глава

 

Лежа в кровати, я пытаюсь осознать, что последние месяцы жила во лжи. Растрачивала себя и свою энергию на то, что не соответствовало действительности. В конце концов, считала врагом совсем не того человека. Неужели близкие люди могут быть настолько беспощадными и лицемерными?

В комнату заглядывает Лили:

– Ты как, Даша? Тебе получше? Давай вызовем врача?

Подташнивает. Я ударилась головой, когда упала на пол в ванной. Несильно, но ощутимо.

– Нет, хочу просто полежать. Эмиль заснул? – интересуюсь у няни.

– Да. Пусть на ночь со мной останется.

Пусть. У меня нет сил ни на что. В груди словно образовалась сквозная дыра. Не представляю, как пережить эти дни, как спокойно принять тот факт, что самые близкие люди оказались предателями. Это так больно. Безумно.

Понятно, что причины всех бед кроются в нас самих. Моя вина – что я рассказывала Нике то, чего она не должна была знать. Теперь ее осведомленность имеет последствия. С одной стороны, я рада, что Зен отец моего ребенка, а с другой… Впереди снова трудное время, и выстоять в этот период мне придется одной.

– И еще… – неуверенно продолжает Лили. – Там Ника, она…

– Ничего. Не. Хочу. О. Ней. Сейчас. Слышать.

Я закатила жуткую истерику, требуя, чтобы Ника ушла и впредь не появлялась в нашем номере.

– Все‑все, поняла. Больше не тревожу. Отдыхай.

Ночь я провожу, глядя в одну точку. Ненадолго забываюсь сном, а потом все начинается по новой. В голове рой мыслей. Сердце болит, словно в нем заноза. Ноет и ноет. Лучше мне не становится!

Утром кормлю Эмиля и, оставив сына с няней, кое‑как встаю с кровати. Принимаю душ и иду к Нике на разговор. Вчера я не смогла – была слишком обессилена и шокирована услышанным. Сегодня бы тоже повременить с беседами: боюсь, что захочется вцепиться Нике в волосы.

На протяжении нескольких месяцев она смотрела мне в глаза и лгала. Поддерживала и лгала. Знала о моих переживаниях из‑за отца Эмиля и лгала. Боже… Как это принять? Как доверять людям после такого? И нужно ли доверять вообще?

Ноги с трудом слушаются, когда я переступаю порог номера, где Ника живет с детьми. Вика и Вита в гостиной не обнаруживаю, зато жена брата сидит на диване у телевизора и пьет кофе. Как ни в чем не бывало! У меня кусок в горло не лезет, разрывает всю от эмоций, а она со спокойным лицом завтракает. Словно ничего не произошло!

– Если бы не случайная встреча с греками, я бы вообще никогда не узнала, что Зен отец Эмиля? – накидываюсь на нее.

Ника вздрагивает, услышав меня, и едва не проливает кофе на свои светлые брюки. Ставит чашку на журнальный столик и тут же встает.

– Даша! – В ее голосе столько надежды. – Дашенька, прости! Я совершила ужасную ошибку. Надо было сразу тебе обо всем рассказать, но я оттягивала момент. А потом ты успокоилась. Прости меня, ну пожалуйста. Прошу! Мне тоже было очень страшно…

– Я тогда не успокоилась, Ника, а смирилась. Отчаялась. Приняла тот факт, что у моего сына не будет отца. Но перед этим пережила ад. Боль от предательства, непонимание, неизвестность. Я словно варилась в огромном котле, а ты подкидывала дровишек и смотрела на это…

– Прости меня… Ну прости! Я испугалась. За тебя, за Альберта, за своих детей, за нашу семью.

– Дамианис будет вне себя от ярости, что от него скрыли ребенка. И ладно бы просто скрыли, но то, что ты сделала… Это похлеще, чем просто молчание…

– Поэтому я и не хочу, чтобы вы с ним виделись. Да, у ребенка должен быть отец. Но и мать тоже должна быть! Зен не оставит тебе Эмиля!

Вновь появляется раздражение от беспомощности и непроходящая усталость. Как за один день можно превратиться в такую рухлядь, которой я себя сейчас ощущаю?

Слегка пошатнувшись, хватаюсь за спинку дивана. Обхожу его и опускаюсь на мягкие подушки.

– Ванесса видела меня и Эмиля. Сомневаюсь, что она станет молчать. Господи, о чем ты только думала, Ника? Как это все провернула? Как? И главное, кто на это пошел?

– Девушка из лаборатории – моя родственница. Я рассказала Снежане о нашей ситуации. О том, что у тебя отнимут ребенка, что мы собираемся уезжать и никто о подмене никогда ничего не узнает. Твою кровь заменили на мою. За небольшое вознаграждение, естественно, – сбивчиво тараторит она.

Поднимаю голову и разглядываю Нику. Поверить не могу, что она это сделала… А теперь еще и просит молчать. Возможно, это правильно, учитывая, в каких делах замешаны греки. И все же, как по мне, лучше им знать об Эмиле, чтобы в случае чего мы с сыном имели защиту. Господи!.. Все перевернулось вверх тормашками за каких‑то несколько часов…

 

Конец ознакомительного фрагмента