Навсегда оффлайн
– Говорить мне что? – уточняю я.
Он заговорщически постукивает по носу.
– Извини, секрет фирмы.
– Нет уж, говори, о чем это ты?
Роб начинает что‑то говорить, но вдруг снова замолкает посреди предложения, и его глаза расширяются, словно он внезапно вспомнил, что не выключил утюг. Его лицо сереет, и он отставляет бокал впервые за этот вечер.
– Я извиняюсь, – мямлит Роб, встает и очень быстро идет в сторону туалета.
Почти десять минут спустя он возвращается бледнее прежнего, но походка выглядит увереннее.
– Ты в порядке? – спрашиваю я.
– Да, – говорит он, осторожно садясь на место. – Извини. Слушай, честно говоря, это мое первое свидание с тех пор, как я расстался со своей девушкой. Наверно, я немного нервничал и слишком много выпил.
– Мне показалось, ты слишком насел на вино, – улыбаюсь я. – Ничего страшного, у всех такое бывало.
– Нет, это правда никуда не годится, – Роб уныло изучает свой полупустой бокал. – Я все испортил, да?
Я делаю глубокий вдох и заправляю за ухо прядь волос.
– Долго вы встречались? – спрашиваю я.
На протяжении следующего часа Роб рассказывает мне о своей бывшей, о том, как он сделал ей предложение в день рождения и преподнес кольцо своей бабушки, спросив перед этим разрешения у ее отца. Три месяца спустя он спустил половину ее сбережений на неудачные инвестиции, и она бросила его, чтобы путешествовать по Южной Америке и строить сараи для коз. К моменту, когда мы выходим из бара, Роб снова пьян, но, признаться честно, и я тоже.
– Извини, – вздыхает он. – Проводить тебя до дома?
– Я доеду на автобусе, тут всего двадцать минут.
– Супер, тогда я провожу тебя до остановки, – заявляет он, топчась на тротуаре.
На полпути к остановке у Роба звонит телефон. Он достает его, и свет от экрана освещает лицо Роба. Я вижу, как он круглыми глазами таращится на телефон, и его слегка качает назад. Прислонившись к ближайшему фонарному столбу, Роб злобно тычет в экран. В опьянении он, кажется, не может попасть пальцем куда надо, чтобы открыть сообщение.
– Что‑то случилось? – спрашиваю я.
– Я просто хочу, чтобы этот гад оставил меня в покое, – говорит он дрожащим голосом.
– Чего он хочет?
– Денег, всегда больше денег, – мямлит он.
– Налоговая? Расскажи мне, я займусь этим тридцатого января в 23.45, и ни минутой раньше, – заявляю я.
– Нет, они хуже налоговой, – говорит он.
Я смотрю на него, и его лицо сжимается, словно его вот‑вот вырвет еще раз.
– Забудь об этом, я пьян. Несу всякую чушь.
Остаток пути мы идем в молчании. Когда мы наконец подходим к моей автобусной остановке, я хмуро смотрю на электронное табло, которое сообщает, что меня ждут мучительные шесть минут ожидания.
Мы неловко стоим, изучая капли дождя на поликарбонатной стене остановки.
– Ты можешь идти! – наконец выдавила я, изображая свою самую дружелюбную улыбку. – Я могу дождаться автобуса и сама, к тому же тут холодно! У тебя даже нет пальто!
– А, ничего страшного, мне не холодно, – бросает он.
– Ага, это эффект от трех выпитых бутылок красного вина, – смеюсь я.
– И двух пинт до нашей встречи. Немного «голландской храбрости»[1] никогда не повредит, верно?
Мне начинает казаться, что я застряла в какой‑то дьявольской временной петле, где мне до конца жизни придется говорить с Робом о том, как здорово выпить перед свиданием, когда я замечаю приближающийся вдалеке автобус.
Я склоняюсь, чтобы на прощание чмокнуть Роба в щеку, его рука скользит вокруг моей талии, а затем медленно, но уверенно сползает ниже. Я сразу же отстраняюсь.
– Эй, ковбой, помедленнее, – я упираю руку ему в грудь и мягко отталкиваю.
– Но я думал… – мямлит он с унылым видом.
– Прости, – говорю я, в душе проклиная сама себя. За что, блин, я извиняюсь? – Думаю, тебе нужно забыть свою бывшую перед тем, как встречаться с кем‑то еще, Роб.
Я вдруг замечаю, что он смотрит не на меня, а куда‑то поверх моего плеча. Я оборачиваюсь и вижу толпу людей, уставившихся на нас.
Несмотря на холод, чувствую, как мое лицо пылает.
– Мне надо идти, – заявляю я, похлопывая его по плечу, и запрыгиваю в автобус, не давая ему шанса возразить.
Я быстро протискиваюсь в конец автобуса, избегая осуждающих взглядов своих попутчиков.
– Мы остановимся здесь на минуту из‑за технических неполадок, – говорит громкоговоритель.
Боже, только не сейчас, кричу я про себя. Когда угодно, только не сейчас.
Я уютно устраиваюсь на заднем сиденье, засовываю в уши наушники и прибавляю громкость. Я оглядываюсь, чтобы посмотреть, стоит ли Роб все еще на остановке. Начинается дождь, и он пустым взглядом таращится на автобус, промокая сильнее и сильнее, но, по‑видимому, не чувствуя холода. Затем он вытаскивает телефон и что‑то кричит, размахивая телефоном. Я вытаскиваю один наушник, чтобы услышать, что он говорит.
– …не нужна она мне, у меня куча мэтчей! Куча!
Роб тычет телефоном в окно автобуса, и сквозь брызги дождя я вижу «Коннектор», гордо демонстрирующий новое совпадение.
– Видите? – кричит Роб своей зачарованной аудитории. – В два раза стройнее этой.
Он показывает на меня, а я таращусь на свои колени, не имея ни единого шанса спрятаться, пока весь автобус сравнивает меня с фотографией на экране Роба.
Давай, поезжай уже, телепатически умоляю я водителя.
Я слышу, как заводится двигатель, и благодарю автобусных богов. Мы отъезжаем от остановки, оставляя позади Роба, который отчаянно размахивает телефоном габаритным огням, пока дождь превращается в снежные хлопья.
Остаток пути я сижу, прислонившись головой к окну, глянец одинокой жизни слетел с меня за одно свидание. Я снова в траншеях, и война – это ад.
Глава 5
[1] Голландская храбрость – алкогольный коктейль на основе женевера, гвоздичного биттера, лайма и содовой.
