Не нашего племени
– Меня даже приглашали несколько раз и продолжают это делать. Что‑то вроде профилактической беседы или ещё какая‑то глупость.
– Вы не пошли?
– Нет, конечно. Забыть о том, что сделал этот, скажем так, парень у меня никогда не получится, это я уже понял. Но от перспективы лишний раз это переживать я уж точно могу себя избавить.
Она приоткрыла окно и выбросила сигарету.
– Пожалуйста, не думайте так о моём брате. Ему очень тяжело, причём давно. От него все отвернулись.
– А что вы имели в виду, когда сказали, что ему стало лучше? Помните, в день нашей последней встречи, когда я с коллегой приходил? Вы на нас ещё тогда накричали.
– Конечно, помню. Извиняюсь, что вспылила тогда. Он просто так кричать начал, я даже не поняла в чём дело.
– Этого я не хотел, прошу прощения.
– После того случая в парке, когда его избили, он совсем замкнулся. Больше полугода из дому не выходил. А в конце весны будто ожил. Гулять начал. В торговый центр даже сходил пару раз. Пробежки возобновил в этот парк чёртовый. Как‑будто воля к жини появилась вновь у человека. Я была за него так рада. И тут снова вы и опять с вопросами об этих проклятых убийствах. Боюсь, как бы он опять не замкнулся.
– Вы мне что‑то хотите сказать?
– Знаю, мой брат со странностями. Я и сама могла бы рассказать о нём вещи, которые его не очень красят. Но делать этого не буду, чтобы не настраивать вас лишний раз против него. Сейчас, жалость, это единственное, что я к нему испытываю. Можно вас попросить больше о нём не спрашивать? Пока что мне нужно самой ответить себе на некоторые впоросы. Ну, знаете, личного плана. Говоря начистоту, я даже не могу сказать, люблю ли я его. Как брата, разумеется, люблю, но как человек он для меня всё более чужим становится.
– По правде я и не думал говорить о нём.
– А зачем вы меня тогда караулите каждый день?
– Ну, хотя бы затем, что бы мы, наконец, перешил на ты.
– И зачем это тебе?
– Хочу говорить с тобой. Обо всём. О вещах, которые тебе интересны. О нас.
– Я подумаю. Разворачивайся – эта пробка в такое время не закончится ещё долго. Отсюда я уже сама дойду, спасибо.
– Исключено.
Она опять отвернулась к окну, в отражении которого Адиль ясно различил её улыбку.
Они договорились встретиться на День города. Празднование несколько раз переносили, но изголодавшиеся по народным гуляниям горожане исписали все административные странички в соцсетях, чтобы до зимы обещанный концерт с фейерверком были им представлены. Ожидаемого всеми после сумасшедших ветров похолодания так и не случилось. Вдоль прогретых мягким солнцем улочек дождавшиеся своего праздника горожане струились к центральной площади. Индира в лёгкой курточке, клетчатых бриджах и кедах была похожа на первокурсницу. Своего спутника она через раз называла старшим братом, и с каждым разом это веселило её всё больше. Адиль был не против, особенно – её бридж, и постоянно отставал, то, якобы, заметив кого‑то, то покупая им кофе, то прикуривая. Индира к сигаретам больше не притрагивалась, признаваясь, что тогда в машине была минутная блажь в память об ушедшей молодости и первых затяжках в университетском туалете. Она, как оказалсь, любила рассказывать о себе, не в последнюю очередь потому, что Адиль с неподдельным интересом слушал, пробрассывая смешные комментарии и праллелли из своего студенчества в каждую её историю. Они почти прошли парк, всю дорогу через который Адиль почти не думал о том, что возможно прямо сейчас Упырь облюбовывает новое дерево. Выйдя к университетской площади, они зашли в кофейню, где Индира угостила Адиля половинкой своего круасана. Он втянул было полезшую по губе начинку, но не успел. Индира, заливаясь от хохота, протянула ему салфетку. У Цума они съели по большому рожку мягкого мороженного, закрепив ностальгию по студенческим променадам. Она взяла его за руку, перепрыгивая лужу в конце пешеходного перехода, и не отпускала до самого входа в Цум где было решено закупиться хлопушками. В ответ на предложение о сладкой вате Индира чуть не вскрикнула от счастья:
Конец ознакомительного фрагмента
