Не нашего племени

Арсен уставился на Ильяса, потом вскинул бровями и признательно кивнул. Он опустил голову, звучно всосав слюну обратно, промокнул подбородок и просунул салфетку под кулак.

– Что ж, рад знакомству, – усмехнулся Ильяс, пытаясь сосчитать, сколько мышц парень задействовал для этой процедуры, – Адиль Рустамович, я не долго.

– На сегодня свободен, в принципе.

– Не то, чтобы я на это намекал, шеф.

– Вон иди сестричку проводи, а то глаза, бедная, сломает.

Ильяс отсалютовал обоим и засеменил к девушке, деликатно обронившей стопку медкарт.

– Новенький?

– Бодренький. Так и где пропадал, говоришь? Хотя ладно, не буду тебя мучить. У меня тут небольшое дело. Не прощаемся.

– А ты откуда Джалила Тахиевича знаешь?

Адиль застыл на полуповороте.

– Гораздо интереснее, откуда его знаешь ты? Ну‑ка колись, Ватсон.

– Это ж мой трудовик школьный. Я его сразу приметил, когда мимо палаты прошёл. Ещё думаю, он – не он? Потом у сестры узнал. Он спал тогда, я не стал тревожить. Кто его так?

– Вот это я и намерен узнать.

– Слушай, можно с тобой? Тысячу лет его не видел. Он меня может и не вспомнит даже, но вдруг.

– Знаешь, а зайди тогда первый. Без меня. Узнай, может ли он говорить?

– У сестры или у него, прямо, спросить?

– Ты не понял, – усмехнулся Адиль и шёпотом добавил. – В смысле, для меня узнай. Просто попробуй с ним поговорить. Я тебе потом объясню. Со мной говорить он не станет, будет мычать, мол, не в состоянии. И мне нужно знать – он действительно не может говорить, или всё‑таки не хочет.

– А вы интриган, Адиль Рустамович! Без проблем.

Арсен вышел через минуту и развёл руками.

– Вроде узнал, вроде нет. Главное, всего оглядел меня. Я уже совсем близко наклонился, всё на мой подбородок таращился, странный. Так ничего и не ответил. Я, если честно, и не понял, может он говорить или нет.

– И на том спасибо.

Адиль похлопал нечаянного помощника по плечу и зашёл в палату.

– Добрый вечер, Джалил Тахиевич. Ну, как вы? Поправляетесь? Думаю, мало кто желает вам скорейшего выздоровления так же сильно, как я. Особенно, учитывая, что посещениями близкие вас не балуют. Я понимаю, что к пространным ответам вы, мягко говоря, не расположены, да и любезная сестра выделила нам на общение лишь пару минут, поэтому попытаюсь ограничиться альтернативными вопросами. Остальные я оставлю в печатном виде на вашем столике. Шутка. Я ведь как Познер, заранее вопросы не показываю. Кстати, вы его чем‑то напоминаете. Итак, первый вопрос… Может вам водички?

Полуденное солнце ворвалось в палату, и Джалил зажмурил глаза. Адиль не спеша зашторил окно и продолжил, медленно возвращаясь к койке. Голова Джалила будто всё глубже проваливалась в подушку.

– Вы знали девушку, рядом с которой вас нашли? Вы помните, кто на вас напал? Вы оказались в том месте случайно? Или намеренно? Вы звонили или отправляли смски с вашего телефона после того как убили девушку? Извините, после того как девушку убили? Хотя тоже двусмысленно получается. Давайте так, после того как девушка была убита. Естественно не вами. Может, видели, как и чем её лишили жизни?

– Послушайте, вы же видите, что он не может вам ответить. Прекратите сейчас же!

Адиль не заметил, как перед ним возникла сестра, втискивая себя между следователем и койкой. Она склонила голову набок, решительно ожидая его отступления. Адиль машинально повторил жест медика и увидел, что в кармане халата лежит почтовый конверт. Большую часть надписи скрывала белоснежная ткань. Адилю хватило начальной «Д», сложенной из чёрточек черного маркера, и кончиков следующей буквы, чтобы вычислить адресата.

Он задержался в дверях на секунду, зафиксировав, как медсестра наклонилась к Джалилу и вложила в руки конверт. Судя по озадаченному взгляду, ерзавшему между бинтов, когда Джалил переводил его с конверта на медсестру, на Адиля и обратно, никаких посланий он не ждал.

Он не разжимал руки, дожидаясь пока уйдёт сестра, оглядел палату и принялся аккуратно вскрывать конверт. Медсестра сказала, что нашла конверт на посту, но не видела, кто его оставил. Джалил прочитал послание, выведенное на внутренней стороне конверта, после чего смял его трясущимися руками и швырнул в ящик тумбочки.

Адиль улыбнулся при виде Арсена, с прикованной к щеке рукой продолжавшего ждать врача в коридоре. Следователь посоветовал парню обратиться к сестре, если только тот не замыслил получить дополнительную дозу новокаина. Арсен попытался улыбнуться в ответ, но неудачно и в результате высвистел усмешку через амбушюр. Он проводил Адиля до лестницы и подошёл к окну.

Он стоял около минуты, когда его вдруг с силой одёрнули. Джалил с пунцовым на фоне белоснежного гипса лицом, будто его не избили, а ошпарили, пытался протиснуть сквозь зубы вопрос, который Арсен разобрал только с третьего раза.

– Видел коо‑нибудь, кто на сестринский пост подходил?

Арсен в похожей манере пробасил, – Никоо не видел.

Разговор напоминал ему беседу двух умственно отсталых. Арсен усмехнулся, но потом добавил:

– Хотя, не, вру. Подходил парень в красной кофте, постоял немного, никого не дождался, вроде что‑то оштавил на штоле и ушёл. А вон он, кштати. Шо шледователем говоит.

Шагаев не разделил оптимизма собеседника и, не скрывая презрения, посмотрел на бывшего ученика:

– Шо шледователем, значит! Это он тебя, небось, ко мне подослал? Что бы я тебя больше ядом не видел, поял? Визитёх хьенов!

На этот раз Джалил вспомнил Арсена, особенно хорошо в памяти возникли моменты, как тот раздражал его своей рукожопостью, но в особенности дебильной ухмылкой, с которой он принимал все укоры в свой адрес. Он подозревал, что на одном из уроков маленький засранец подлил ему слабительное в чай, которое подействовало мгновенно. Едва вернувшись из туалета он обыскал Арсена сверху до низу, а после принялся за портфель, но так и не нашёл упаковки от слабительного. Он ещё несколько дней продолжать бегать на толчок, даже взял отпуск за свой счёт. За свою жизнь он перепробовал едва не все марки слабительного, продававшиеся в аптеках, но так и не понял, что мог подсыпать ему этот гадёныш. Все эти воспоминания разом прокрутились в голове Джалила, едва он заметил, как губы Арсена кривит та самая дебильная ухмылка. Он враждебно оглядел парня, на секунду ещё раз всмотревшись в его подбородок, и отошёл от окна.