Недотрога в Академии-2

– Лилиана, давай, заканчивай со своими медитациями, – Арт скривился и клацнул зубами.

– Знаешь ли, я еще не готов полностью изменить облик, – мантикор захлопал куцыми крыльями и когтистой лапой стянул покрывало с кровати.

– И не пялься на меня, неудачница, – зло добавил он, завязывая покрывало пониже груди.

 

Я даже глазами захлопала:

– Пялюсь?! На тебя? – я фыркнула и отвернулась. Вот еще чего выдумал, мантикор недоделанный. Разозлилась даже!

Ну, посмотреть, конечно, на него интересно, так‑то. Все‑таки их не осталось. Вроде. Одни картинки, которые, согласитесь, совсем не то.

А еще и неудачницей назвал! Это совсем ни в какие ворота.

Мало мне тут с Алиской неприятностей, так этот еще настроение портит.

 

Я нахмурилась:

– А чем тебе мои медитация мешает? А насчет неудачницы…

Я хмыкнула:

– Ты на себя посмотри, мантикорчик.

Глаза Арта зло сверкнули и он весь напрягся.

Ойй…

 

Я замерла.

Вот это я зря. Ну зачем вот стала с ним спорить, а? Он хоть и мантикора, а мужского пола, тут не поспоришь. Голодный и злой представитель мужского пола это же страшное дело… Даже у папы моего лучше всего было о чем‑то спрашивать тогда, когда он основательно закусит.

Что уж говорить об Арте…

 

Но мантикор меня удивил:

– Ладно, проехали, – буркнул он и расслабился.

– Мясо где? Обещала! – он посмотрел на меня таким злым и укоряющим взглядом, что я сразу почувствовала свою вину. Хотя на самом деле не было моей вины. Ну не могу я пока так хорошо сдерживать свои эмоции как ректор наш.

Я вздохнула.

И как только у этого Арта опять получилось сбросить заклятье леди Амории?

– Так и получилось, – угрюмо сверкнул глазами мантикор, подтягивая повыше покрывало.  Я что, вслух сказала? Ойй… Неудобно получилось.

 

– Говорю ж, медитируй поменьше.

 

Я с удивлением уставилась на него:

– А причем тут моя медитация?

– Притом, – он неприязненно огляделся вокруг. – Нарушает магические потоки и дестабилизирует их.

Я подняла бровь:

– Как это? Я ж не первый раз медитирую… И ничего, не нарушались никакие потоки, – я обиженно на него посмотрела.

– Как же, не нарушались– усмехнулся Арт. – А на днях что было?

 

– Так это ж из‑за накопителя, а вовсе не из‑за медитаций моих, – возразила я, вспоминая недавние события.

Правда, перед этим я ведь действительно упорно медитировала и… и увидела тот тонкий желтый лучик, который шел изнутри. И ректор же сказал, когда прибежал сюда с кинжалом наголо, что есть, значит, сдвиги с источником моим.

 

Ну, это точно, есть. Сегодняшние события показали. Мне бы вот радоваться, а приходится только и думать, как со своими эмоциями справляться.

Алиска эта еще.

Я вздохнула.

 

– Накопитель накопителем, – опять буркнул Арт.– Тогда, конечно, форс‑мажор был, не спорю, – он покосился на меня и почесал лапой за ухом, очень знакомым движением.

Да‑а. Я уже соскучилась по Жемчужинке. Покосилась на Арта. А что, если он таким и останется? Неужели будет жить в моей комнате…

Так я не согласна! Если только в виде Жемчужинки, да.

 

И тут я вспомнила про “неудачницу”. Он ведь меня так назвал?

– Значит, мои медитации сбивают магические потоки? – я прищурилась. Уж больно обидное это слово, “неудачница”.

– Тогда какая же я неудачница, а? – я прищурилась и в упор посмотрела на Арта.

 

Голодный он там или нет, но и совесть иметь надо. Хранитель жемчужины он, смотрите‑ка. Это вовсе не значит, что можно со мной так себя вести, вот!

Арт фыркнул и хлестнул по полу хвостом, спрятанным под покрывалом. Раздался гул. Ого‑о…

 

Точно, у него там есть ядовитый шип!

 

– Сказал же, проехали, – недовольно фыркнул совершенно невоспитанный мантикор. Вот я начинаю понимать леди Аморию! Жемчужинкой этот Арт был куда лучше.

– Ты хотел сказать, извини меня, Лилиана? – я сердито на него посмотрела. Нельзя такое обращение допускать, хранитель он там или нет.

 

– Я так и сказал, – Арт покосился на меня и в глазах его мелькнула тень раскаяния. Совсем слабенькая, но хоть что‑то. Вздохнул и уселся, скрестив лапы, у стены, не забыв еще раз подтянуть покрывало.

– Жрать очень хочется, – проникновенно глядя мне в глаза, сказал он.