Обреченные стать пеплом

Я осмотрелась. Палата моего знакомого была определённо лучше моей. Стены выкрашены в нежно‑бежевый вместо белого оттеняющего синим, как это было у меня, крупный плазменный телевизор, мягкий диван, стеклянный стол с лежащими на нём глянцевыми журналами, элегантный платяной шкаф, резная прикроватная тумбочка, постель застелена по‑домашнему уютным покрывалом.

– Гостиничный номер, а не больничная палата, – криво ухмыльнулась я.

– Вообще‑то, твоя палата тоже люкс‑класса.

– Я тоже так думала, пока не увидела твою, – продолжала ухмыляться я.

– Просто мне выдали последнюю свободную палату в шесть звёзд. Тебе же досталось пять. Смирись.

– И почему же шесть звёзд досталось именно тебе?

Действительно любопытный вопрос. Ведь Дариан наверняка сделал всё, чтобы мне досталась лучшая палата, так почему не эта?

– Хороший вопрос, – сев слева от меня, поджал губы Двадцать Четыре.

– Просто ты богатенький, – предположила я.

– Хотя я и не миллиардер, всё же я могу позволить себе пару недель люкса в больнице. Просто для справки: на фоне Дариана Риордана я беден, словно церковная мышь, – задорно ухмыльнулся мой знакомый, но мне впервые не передалось его задорство. Я не ожидала услышать из его уст имя Дариана, но что‑то мне подсказывало, что не неожиданность, а именно само прозвучавшее вслух имя заставило меня сжаться.

– Если мерять материальное богатство Риорданами, тогда я вообще нищенка, – нахмурив лоб, отвела взгляд от собеседника я, положив обе свои руки на штатив капельницы и подкатив её к себе ещё ближе.

– Знаешь, Двадцать Четыре, мне кажется, что ты слишком много думаешь. Тебе просто необходимо расслабиться, – Двадцать Шесть положил руку на моё плечо с явным намерением его пожать, но я тут же прогнулась от разлившейся в плече покалывающей боли. – Извини! – резко отдёрнул руку он. – Ты сегодня без повязки – я и забыл, что у тебя вывих.

– Значит, мне стоит расслабиться? – ухмыльнулась я скорее от неожиданной боли, нежели от желания улыбнуться. – Знаешь, я ненавижу число двадцать четыре. Если быть точной, тогда конкретно эту дату. Сегодняшний день… Ровно одиннадцать лет назад моя жизнь в этот день пошла наперекосяк.

– И что же случилось? – сдвинул брови Двадцать Шесть, тем самым давая мне понять, что слушает внимательно.

Что ж, по крайней мере не одна я отличалась отсутствием такта. Меня это даже порадовало.

– Машину, за рулём которой сидела моя мать, на полной скорости протаранил мусоровоз. Она и мой старший брат погибли, ещё один брат впал в десятилетнюю кому, из которой, пролежав десять лет без единого признака жизни, чудом вышел четыре месяца назад. Я же выжила, провалялась в больнице целый год и подорвала своё душевное состояние. Всё усугубляется тем, что перед столкновением я поменялась местом с братом, который, в итоге, погиб. Бонусом к этому месяц назад выяснилось, что в тот день за рулём была вовсе не моя мать, а без вести пропавшая после той аварии её сестра‑близнец, о чём я, как единственная выжившая в той мясорубке, могла бы сообщить, если бы распознала подмену.

Я замолчала, и Двадцать Шесть поддерживал повисшую в воздухе тишину не менее десяти секунд.

– Ничего себе, какое у тебя, должно быть, огромное необоснованное чувство вины лежит камнем на душе, – вдруг выдал он.

– Почему это необоснованное? – сдвинув брови и посмотрев в тёмно‑голубые глаза собеседника, приняла воинственную стойку я.

– Неужели непонятно? Ты должна смириться с тем, что это был не твой выбор, а выбор твоей матери, тёти, брата… Ты должна это отпустить. Просто будь им благодарна. Как думаешь, они были бы в восторге, узнав, что ты осуждаешь их выбор, который стоил им жизней?

Не переставая хмуриться, я ещё несколько секунд смотрела на Двадцать Шесть, после чего, опустив руки вниз по холодному штативу капельницы, слегка пригнула голову и посмотрела на побелевшие костяшки своих сжатых кулаков.

Возможно, он был прав. Но он был первым, кто сказал мне об этом.

Мне необходимо было подумать над услышанным.

– И всё же, как бы глупо это не звучало, мне не нравится цифра двадцать четыре. Парадоксально, что ты меня называешь именно этой цифрой? – вновь посмотрела на собеседника я.

– Возможно, – пожал плечами Двадцать Шесть.

– У тебя есть имя? – резко поинтересовалась я, слегка расправив плечи.

– Странный вопрос, – ухмыльнулся мой собеседник. – Будто его у меня может не быть… Во всяком случае, я знаю твоё имя.

– Откуда?

– Перестань так хмуриться, – сорвался на смешок Двадцать Шесть. – Мисс Палмер, верно? Бетти ведь только что при мне обратилась к тебе именно так. Да и я слышал, как тебя называют Ташей.

– От кого ты слышал?

Я не ожидала, что столь невинный вопрос заставит его вдруг замяться.

– Помнишь вчерашний инцидент? – почесав указательным пальцем скулу, Двадцать Шесть неожиданно ответил вопросом на вопрос.

– Инцидент?.. – сначала я не поняла, но потом мой разум словно прояснился. – А… У меня был нервный срыв, – я отвела от собеседника смущённый взгляд и, посмотрев на своё оголённое предплечье, почесала кожу возле вставленной в распухшую вену иглы. – Прежде у меня подобного не случалось… – я запнулась, вдруг вспомнив, что на самом деле – случалось. Точно случалось. Мне было тринадцать, я была на грани, и Хьюи перевели в другое крыло больницы. Меня о его переводе не предупредили. Я тогда подумала, что он скончался… Да, у меня уже однажды случалась истерика с последующим провалом в памяти. – Ну, может быть, один раз… Из‑за той аварии, знаешь ли… В общем, я ничего не помню о второй половине вчерашнего дня. Помню только, что приходили родители и потом ушли, а потом… Ничего. Темнота. Случилось что‑то серьёзное, да? – я отвела взгляд в правый нижний угол комнаты, подсознательно боясь услышать что‑то страшное, искажающее мою реальность, то, за что мне будет по‑настоящему стыдно смотреть собеседнику в глаза.

– Нет… Ничего. Просто вчера, пока тебя пытались утихомирить, я услышал твоё имя.

– Вот как?.. Выходит, что ты знаешь моё имя, но я не знаю твоего, – с облегчением выдохнув от того, что собеседник уклонился от подробного ответа, я вновь посмотрела на него и прищурилась. – Мы раньше нигде не пересекались? Просто твоё лицо мне с самого начала кажется очень знакомым.

– Меня зовут Робин, – Двадцать Шесть улыбнулся так, будто его имя должно было мне о чём‑то сказать, но оно не сказало.

– Робин, – задумчиво сдвинула брови я. – Красивое имя.

– Правда? – он заулыбался ещё шире, словно я упускала что‑то слишком очевидное.

– Мне нравится, – невозмутимо пожала плечами я. – Всё лучше, чем цифры вместо имени. И, если честно, Двадцать Шесть тебе ни капли не шло.

– Хах! – заинтригованно усмехнулся Робин. – Тогда какая цифра мне больше подходит в качестве имени?