Охота на жену
– В общем, Петя оплатил этому мужчине всё лечение, но тот требует еще сверху денег. Много. Миллион. Но твой отец не собирается больше ничего ему платить. Он вообще не считает себя виноватым в аварии. Говорит, что мужик этот будто специально ему под колёса бросился. И он бы никак не успел затормозить. Но доказательств у него никаких нет, Тань. Камер на том участке дороги не было. И свидетелей, как назло, тоже. Я консультировалась с юристом. Шансов у Пети доказать, что он не виноват, нет. И его могут посадить, если дело дойдёт до суда! А ещё он потеряет работу, Тань. Ты ведь знаешь, какая у него должность. Ему сразу дали понять, что людям с судимостью там не место.
– Так пусть отдаст этому мужику чертовы деньги! – в сердцах выпаливаю я.
Анна снова на меня шикает.
– Да тише ты! Не хочет он. Принципиально. Да и нет у нас сейчас таких денег, Тань. Я ему говорила, что нужно продать наш дом, купить что‑то поскромнее, но Петя и слушать ничего не хочет. Принципы у него, видите ли! А о нас он подумал? О Лизоньке подумал? Да и вообще… Были бы у меня эти деньги, пошла и сама бы отдала, ей‑богу!
– Я с ним поговорю, – резко встаю со стула я.
– Нет! – хватает меня за руку Анна. – Ты мне обещала, что не выдашь меня! Без шуток, Таня, он пригрозил мне разводом, если я тебе расскажу.
– Хорошо, я поняла, – киваю я, без сил оседая обратно.
Отец – тот ещё упрямец. Боюсь, что меня он послушает с тем же успехом, с которым послушал Анну. Только ещё сильнее разозлится.
– Скажите мне, как найти того мужчину, – приходит мне в голову мысль. – Я съезжу к нему, поговорю. Может, удастся сторговаться на меньшую сумму.
9. Ух ты, какая киса!
Миллион. Это очень большие деньги. За такую сумму в нашем посёлке можно купить квартиру. Или даже небольшой дом.
В городе, конечно, цены намного дороже…
Квартира, которую для меня приобрел отец, наверняка стоит больше миллиона. Я могла бы её продать, заплатить тому мужчине, и ещё остались бы деньги на покупку своего жилья в посёлке.
Это единственный вариант, который приходит мне в голову. Где ещё можно взять такие деньги, ума не приложу. Разве что почку продать. Но и то не уверена, что этот орган настолько дорого стоит.
Едва не пропускаю нужную остановку в этих невеселых мыслях. Но успеваю выскочить из автобуса в последний момент, вовремя опомнившись.
Передо мной предстаёт мрачная махина третьей городской больницы. Мне еще ни разу не доводилось здесь бывать.
Плутаю по территории, отыскивая стационар. Покупаю одноразовый медицинский халат и бахилы. Поднимаюсь в травматологическое отделение.
Пахнет хлоркой…
– Извините… Добрый день. А в какой палате лежит Геннадий Попов? – обращаюсь к молоденькой медсестре на посту.
– В пятой. По коридору до конца, платное отделение, – любезно подсказывает она, даже не спросив, кем я ему прихожусь. Хотя, может, это и неважно.
Иду в указанном направлении, чувствуя, как внутри нарастает волнение.
Отыскав нужную палату, замираю перед ней в нерешительности. За наполовину стеклянной дверью видна высокая больничная кровать. На которой лежит человек. Мужчина. Весь перебинтованный.
Становится жутко до тошноты.
Собравшись с силами, захожу. Делаю пару неловких шагов и снова застываю на месте, испуганно разглядывая его.
Из одежды на нём только шорты. Левую половину туловища немного прикрывает простынь. Правая нога в гипсе до самого бедра. И правая рука, из которой вдобавок торчат металлические спицы. Грудная клетка перебинтована. Голова тоже в бинтах, словно в шапке. Лицо как будто отёкшее, под глазами синяки.
Несмотря на то, что Геннадий шантажирует моего отца, становится его жалко. Похоже, ему крепко досталось. Кажется, папа в данной ситуации очень неправ.
Сомневаюсь в том, что этот мужчина мог намеренно броситься под колёса, как предположила Анна. Разве можно сознательно так себя покалечить?
Мужчина смотрит телевизор, висящий на стене напротив его кровати, и что‑то ест из пакета здоровой рукой. Перевожу взгляд на упаковку – чипсы.
– Здравствуйте, – прочистив горло, негромко произношу я, привлекая к себе внимание. – Вы – Геннадий?
Он поворачивает голову на звук, и его губы искажает неприятная ухмылка.
– Ух ты, какая киса! Неужто такая – и ко мне? – произносит скрипучим прокуренным голосом, вытирая руку после чипсов об простынь. После чего берёт лежащий рядом с ним на постели пульт и приглушает звук телевизора.
Мне совсем не нравится, каким взглядом он ощупывает мою фигуру. Становится противно.
– Я дочь того человека, который вас сбил, – преодолевая брезгливость, сообщаю я.
– Аха, вот что. Значит, дочка жлоба, который меня чуть не угробил.
– Мой отец не жлоб. Насколько я знаю, он оплатил вам лечение, достал дорогостоящие препараты, которых в больнице нет.
– И решил, что так легко отделается? – оскаливается Геннадий, обнажая неровные жёлтые зубы. – Нет, киса. Он всосался по полной. Или заплатит, или сядет, так и знай.
– Но послушайте, миллион – это ведь нереально большие деньги!
– Не смеши меня. Думаешь, я не знаю, кто твой папаша? Не переживай, добрые люди рассказали, поведали мне о нём. Бабки у него точно есть, и немало. Так что пусть раскошелится, от него не убудет.
– Но почему он должен платить, если вы сами под колёса выскочили?
– Что? Ты что несёшь, дура? – рявкает на меня Геннадий так громко, что я аж подпрыгиваю. – Я шёл себе спокойно, переходил дорогу, а твой папаша на меня налетел! Таких водил, как он, за руль пускать нельзя!
– Неправда. Мой отец аккуратный водитель, – дрожащим голосом возражаю я.
– Твой папаша меня чуть не угробил! И после этого ещё жлобится моральный ущерб оплатить? Свинья он, и место его за решёткой!
Кровь бросается мне в лицо. Пульс стучит в висках. Хочется развернуться и бежать из этой палаты как можно дальше, чтобы больше никогда не видеть и не слышать этого человека. Но я заставляю себя выдохнуть и собраться.
К сожалению, от этого человека зависит судьба моего отца.
– Давайте хотя бы обсудим сумму, – выдавливаю я из себя. – Миллион – это очень большие деньги, у нас их просто нет.
