Охота на жену
Делать вид, будто меня совершенно не интересует происходящее, уже становится неестественным и со стороны, наверное, выглядит странно. Учитывая, что все остальные за нашим столом с любопытством пялятся на подошедшую троицу.
Заставляю себя поднять глаза и тут же напарываюсь на пронзительный взгляд Сергея. Он смотрит прямо на меня. От этого перехватывает дыхание.
В голове сумбурно проносятся картинки из нашего общего прошлого. Первая встреча. Первый поцелуй. Первая ночь. Кажется, словно всё это было лишь сном. Но как же больно тянет в груди от воспоминаний.
Не верится, что этот представительный молодой мужчина в костюме когда‑то клялся мне в любви. Обещал сделать всё для меня. А потом предал.
Впрочем, взгляд у него всё тот же. Хищный. Самоуверенный. Вальяжный. Заставляющий невольно подобраться, ожидая нападения в любой момент.
– А мы знакомы, – произносит Сергей, наконец переключив внимание с меня на моего отца. – Да, Пётр Эдуардович? Вы ведь меня узнали?
У меня мурашки идут по телу от хрипловатых вибраций его глубокого низкого голоса.
Не отдавая себе отчета, жадно вглядываюсь в его лицо, но по нему невозможно прочесть никаких эмоций. Сергей спокоен и невозмутим, будто ему абсолютно безразлично происходящее. Будто он просто встретил старых знакомых и решил переброситься парой фраз, чтобы соблюсти правила приличия.
А может, так и есть? Он ведь и раньше был бессердечным. Да и не любил меня на самом деле никогда… Только голову морочил…
Наверное, он считает, что за столько лет я позабыла все обиды. А может быть, ему просто всё равно.
Две верхних пуговицы его рубашки небрежно расстегнуты. А на шее сбоку над воротничком виднеется фрагмент массивной татуировки. Не могу разглядеть с этого ракурса, что за рисунок. Но раньше его там не было.
Да, похоже, от того Серёжи, которого я знала, не осталось и следа. А может, я и не знала его вовсе.
Папа меняется в лице. Сначала высоко вскидывает брови. Потом хмурится. Похоже, он только сейчас понял, кто стоит перед ним.
– Да, узнал, – медленно и недовольно произносит отец. – Надо же. Сергей Денисович, значит?
– Для вас просто Сергей, – равнодушно отвечает он. И потом вдруг снова переводит взгляд на меня: – Здравствуй, Таня.
– Привет, – произношу я непослушными губами. Они словно онемели, стали какими‑то деревянными.
И кажется, в этот момент в его взгляд наконец проскальзывают эмоции. Едва уловимые. А может, мне просто очень хочется увидеть их там.
Боль. Тоска. Сожаление? Или хотя бы малюсенький укол совести. Хоть что‑нибудь. Ведь должен же он что‑то чувствовать? Ведь должен понимать, что использовал меня и разбил мне сердце вдребезги!
Но то, что мне померещилось, исчезает из его взгляда так же неуловимо и быстро, как появилось там. Наверное, мне всё же просто показалось.
Глупая. Это я любила его, как безумная. Сгорала в огне, изводила себя, не могла смириться все эти годы. А он, скорее всего, ни разу не вспоминал обо мне.
2. Зачем, ну зачем я его увидела?
– Таня, Таня! Поиграем в «крокодила»? – набрасываются на меня племянники, как только мы возвращаемся из ресторана в отцовский дом.
– Нет, котята, сегодня я не в настроении, – грустно улыбаюсь я, трепля за волосы попадающие под руку светлые детские головушки. – Да и поздно уже. Вам пора чистить зубки и ложиться спать.
– Ну пожалуйста, ну один разочек, Тань! – жалобно ноет Лизонька.
Но сегодня даже ей меня не уломать.
– Нет‑нет‑нет, я слишком устала…
– Так, ну‑ка брысь, отстали все от Тани, – вступается за меня Аришка, моя сводная сестра. – Сегодня уже никаких игр, все спать!
Она ловко прогоняет малышню наверх, в их комнаты.
– А взрослые могут немного позволить себе ещё посидеть на кухне… – понизив голос, заговорщицким тоном произносит Анна, так, чтобы дети её не услышали. – Давайте, девочки, уложим детвору, да откроем ещё одну бутылочку вина за главу нашего семейства.
– Вы откройте, посидите, а я всё‑таки спать пойду, – отвечаю я, мягко дотронувшись до руки Анны. – Голова что‑то разболелась.
– Может, таблетку, Танечка? – обеспокоенно спрашивает жена отца.
Я отрицательно качаю головой.
– Не нужно. Посплю, и всё пройдёт.
Не дожидаясь, пока папа загонит машину в гараж и зайдёт в дом, я поднимаюсь в свою спальню. Точнее, не в свою, а в гостевую. Но я всегда ночую в ней, когда остаюсь в городе у родителей.
У родителей… До сих пор не привыкну к этому слову. Как‑то неловко мне, учитывая, что я уже слишком взрослая, чтобы даже считать Анну своей мачехой. Для меня она просто жена отца. Но Арина, её дочь, не страдает подобными заморочками, несмотря на то, что мы с ней почти ровесницы. Это как раз от неё ко мне и привязалась такая формулировка: «наши родители».
Отец женился на Анне шесть лет назад, и вскоре после свадьбы они родили нам с Аринкой сестрёнку Лизоньку. Папа продал нашу квартиру и купил большой дом в одном из престижных районов города. А я закончила университет и съехала от них. Нашла себе работу в пригороде, где мне предложили повышенную зарплату и льготы на аренду жилья.
Несмотря на то, что Анна с Ариной прекрасно ко мне относятся, и я безумно люблю своих племянников и маленькую сестру, мне было невыносимо жить с ними всеми под одной крышей. Да дело даже и не в них. Мне в принципе хотелось сбежать. Куда‑то, где я могла бы начать новую жизнь. Освободиться от опеки отца. Вычеркнуть раз и навсегда прошлое.
И в какой‑то мере у меня это получилось.
Плотно закрыв за собой дверь гостевой спальни, достаю из шкафа старую фланелевую пижаму, которая хранится здесь на случай таких вот моих ночевок. Переодеваюсь и, забив на вечернюю гигиену, забираюсь в постель.
В доме тепло, но меня почему‑то знобит, и я плотнее кутаюсь в одеяло, чтобы согреться.
Из‑за стенки доносится озорной детский смех и строгий голос Арины, пытающейся уложить непосед в кроватки. А на меня всё сильнее накатывает тоска. И вот уже слезинка катится по щеке.
На сердце кошки скребут. Стоит только прикрыть веки, и перед глазами – он. И его голос на повторе звучит в голове: «Здравствуй, Таня»…
Зачем, ну зачем я его увидела?!
