Охота на жену

Думать об этом невыносимо.

А может, мне стоило согласиться? Чего я так заартачилась? Начала старые обиды припоминать… Столько лет прошло. Мы теперь совсем другие. Зачем я начала этот разговор? Кому от него стало лучше?

Он даже не извинился…

Так и не понял, сколько боли мне причинил. И вряд ли когда‑нибудь поймёт.

Мне стоит с этим смириться. Стоит простить и отпустить уже раз и навсегда.

Но я не могу…

Нет, в самом деле, ну какой ужин! Было бы лучше, если бы он вообще меня не окликал! Я бы пережила.

По пути от остановки к своему дому встречаю соседку Алю. Мы с ней общаемся иногда, душевная женщина.

– Привет, Танюшка, – машет она мне рукой ещё издалека. – Что, в город ездила?

– Привет, Аль. Ага.

Поравнявшись, мы коротко обнимаемся.

– Ого, Тань, а чего у тебя с глазами? Ревела, что ли? – обеспокоенно вглядывается в моё лицо Аля.

– Да всё нормально, – отмахиваюсь я, – мошка просто попала, еле получилось достать.

Сегодня просто какой‑то день вранья.

– Слушай, там какой‑то мальчишка возле твоего дома с самого утра крутится, – вдруг сообщает соседка. – Я его дважды прогоняла, он убежит, потом, смотрю, снова неподалёку маячит. Я уж милицией ему пригрозила.

– Да ты что, зачем угрожать, Аль? – расстраиваюсь я. – Это, наверное, кто‑то из моих учеников.

– Ой, и правда, а я что‑то не подумала даже, – озадаченно запускает пыльцы в волосы Аля, взлохмачивая свою буйную рыжую шевелюру. – Да просто он скользкий такой с виду, знаешь. Взгляд, как у волчонка. На воришку уж очень похож.

– Это Тёмка, наверное, – взволнованно закусываю я губу. – Ладно, побежала я тогда. Наверное, что‑то случилось, раз пришел.

Махнув на прощанье соседке рукой, поспешно шагаю дальше.

На крыльце меня и правда поджидает Тёмка, мой ученик из пятого класса.

Ну какой же из него воришка? Хороший мальчик. Просто одет плохонько. С родителями не повезло…

– Здравствуйте, Татьяна Петровна, – завидев меня, тут же вскакивает на ноги он.

– Здравствуй, Артём. Что‑то случилось? Почему не позвонил? Давно ждёшь? – сходу засыпаю я его вопросами.

– Да с ночи. Не хотел вас тревожить. Мамка опять напилась, кидалась на меня со стулом.

В горле собирается ком. Сердце сжимается, как представлю, что этого голубоглазого ангела может так обижать родная мать. А самое паршивое, что я не знаю, как мальчишке помочь.

Кое‑как отыскиваю в рюкзаке ключи, отпираю и распахиваю дверь перед своим гостем.

– Идём, Тёма, заходи. Ты голодный, наверное? Сейчас я блинчиков быстро напеку.

– А можно я немного посплю у вас? – робко спрашивает парень.

– Конечно, мой хороший. Сейчас я тебе постелю.

Укладываю его в своей спальне на кровать. Домик у меня маленький, две комнаты всего, одна из которых совмещена с кухней. И пока Тёмка спит, завожу тесто, убираю в холодильник. Чтобы, когда мой гость проснётся, напечь ему горяченьких блинов. Решаю ещё сварить суп с фрикадельками. В прошлый раз Артём его так нахваливал.

Учуяв запах фарша, под ногами материализуется Васька. Хитрец, трётся рядом, выпрашивая лакомство. Черный, как смоль, здоровый котяра, однажды прибившийся ко мне прямо на улице ещё котёнком. Не смогла тогда пройти мимо, забрала к себе. С тех пор так и живём вдвоём.

Тёмка просыпается, уже когда начинает вечереть.

Суп давно готов и даже успел остыть. Ставлю его на разогрев и быстренько принимаюсь за блины.

– Доброе утро, – улыбаюсь сонному Артёму в надежде подбодрить. – Мой руки и пойдём кушать.

Но мальчишка кивает без особого энтузиазма.

Садимся за стол. Замечаю на худом плечике огромный синяк.

– Это она? – спрашиваю надтреснутым голосом.

– Угу, – хмуро кивает Артём. – Не успел увернуться один разок.

– Тёма, – тяжело вздыхаю я, – ты ведь понимаешь, что я как твой учитель не могу бездействовать, глядя на всё это? И обязана сообщить в органы опеки!

– Но вы ведь этого не сделаете, Татьяна Петровна? – спокойно, с не по годам проницательным взглядом спрашивает он.

– Родители не должны так обращаться со своими детьми. Это недопустимо, Тёмочка.

– Я не хочу в детский дом, – хмуро, совсем как взрослый, произносит мальчишка.

И я понимаю, что он прав. Что это, наверное, ещё хуже. Мать его, хоть и алкоголичка, но любит сына по‑своему. Когда трезвеет, даже раскаивается. Я столько раз уже с ней беседы проводила. И органами опеки грозила. Она боится их как огня, клянётся‑божится, что больше в жизни к рюмке не прикоснётся. Но всё равно периодически срывается…

– Если вы меня сдадите, я никогда вам не прощу, – насупившись, заявляет Артём.

– Я не сдам, – тихо отвечаю я, – не сдам, Тёма.

Поднимаюсь из‑за стола. Ухожу, сажусь на диванчик в углу комнаты и отворачиваюсь к окну. На душе такой груз из‑за этого мальчишки. И руки у меня связаны.

Артёмка шустро поедает блины, прихлёбывая супом, а когда тарелки пустеют, подсаживается ко мне.

– Татьяна Петровна, вы такая хорошая. Если вас кто‑то обидит, вы только мне скажите, ладно? Мы с пацанами любому шею намылим.

Я умиленно улыбаюсь, трепля его по волосам. Вот какой у меня защитник.

– Спасибо, Тёмочка. Но меня никто не обижает, не переживай.

– А почему вы одна живете? Почему у вас нет мужа?

– И ты туда же? – смеюсь я. – Не нашёлся пока ещё мой муж.

– Вот я вырасту, на вас женюсь, – важно заявляет мальчишка.

– Когда ты вырастешь, я буду уже старая, – снова хохочу я.

– Ну и что?

– Нет‑нет, даже не думай об этом. Ты найдешь себе девочку‑ровесницу. И у вас будет замечательная семья!

– Тогда хочу, чтобы моя жена была на вас похожа.

– Ты вырасти сначала, потом о жене будешь думать. Сейчас главное хорошо учиться, закончить школу, поступить в университет…

– Да‑да, я знаю, – недовольно закатывает глаза сорванец, – а можно мне ещё блинчиков?

– Конечно, – ласково отвечаю я, поднимаясь с дивана, – сейчас напеку.

 

7. Хочется любви