Осколки грёз
Where’s My Love – Lily Kershaw, SYML
Give Me Something – Seafret
I Will Follow – Dotan
Broken – Jonah Kagen
Пролог. Эмили
Пасмурный октябрь
Стэнли,
Думаю, что спустя несколько месяцев твое имя вошло в привычку. Не знаю, зачем я вновь пишу эти строчки, которые так и не смогу отправить. Все это похоже на разговор с самой собой – письмо в пустоту.
В последнее время я чаще стала ловить себя на мысли, что вместо нас осталась огромная пропасть, разъедающая мое сердце с каждым ударом. Ничего не изменилось. Кроме одного. Тебя. Ты все так же не перестаешь жить в самых потаенных уголках моей памяти. Прошел не один год с того дня, когда мы виделись в последний раз.
Мне так не хочется писать лишнего, от этого все равно никому не станет легче. Ты единственный, кому удалось прикоснуться к самому сокровенному – к моей душе, жаждущей искренности с привкусом искусства. Мы совершили много ошибок, наши мечты так и остались сладкими грезами тех, кто когда‑то был единым целым.
Каждый раз, когда очередное твое письмо попадало мне в руки, я надеялась, что вместе с ним мне удастся увидеть тебя. Как же я ошибалась.
Наверное, мне до последнего хотелось верить, что ты приедешь, поэтому твои раскаяния оставались без ответа. Когда за окнами начали пробегать один месяц за другим, только тогда я стала понимать, что между нами ничего больше не может быть.
Ты исчезаешь из моей памяти, но постоянно возвращаешься вновь. Я больше не вижу смысла в своих стихотворениях, посвященных от и до нашей истории, так быстро растаявшей вместе с прежними чувствами. Вместе с тобой ушла и часть меня. Пропало вдохновение, позволяющее мне держаться на плаву. Не могу. Не могу просто не думать о тебе каждый день.
Моей любви не хватило на нас двоих. Мне хотелось верить в лучшее, но это лучшее растоптало меня. Твоя любовь была похожа на исцеление, но в то же время на якорь, тянущий за собой.
Признаться честно, я готова была идти за тобой до последнего, чтобы в конце пути увидеть счастье в наших глазах. Но я обожглась. Так сильно, что боль достигла разрушающих размеров. Я была настолько помешана на чувствах к тебе, что эту страсть было невозможно перекрыть никем другим. Ты исчез из моей жизни, как ненужная запись, вычеркнутая взмахом карандаша.
Я знаю, ты боролся. Но пламенная надежда раскололась и вряд ли сможет существовать по разные стороны творчества. Скажи, что ты остановил мгновение нашей первой встречи и превратил его в картину. В самый невинный и запоминающийся момент.
Помни, что моя любовь навечно останется с тобой, запятнанной, с запахом красок и страниц книг, с кричащими о чувствах строчками.
Твоя Эмили
Письмо, так и не нашедшее своего адресата, Нью‑Йорк
Сделав небольшую паузу и собравшись с мыслями, я снова взглянула на только что написанные слова и поняла, что все еще не смогла простить себя.
«Черт…» – произнесла я со слезами на глазах и вспомнила все, что связывало меня с ним.
Пролог. Стэнли
Холодный ноябрь
Снова эта чертова ночь. Не знаю, какая по счету эта бессонная ночь вдали от тебя. Каждый новый день проходит как в бреду. Воспоминания словно колкими иголками стараются только сильнее ворошить прошлое, которого так боюсь. Я сожалею, что обманул твои надежды, и сделал бы все, чтобы забрать твою боль. Наверное, просто еще недостаточно силен сделать этот шаг прямо сейчас. Мне стоило быть честнее с тобой. Да, определенно стоило. Я сам разрушил наше счастье, и только сейчас осознаю, что натворил. Изредка меня согревает лишь книга, оставленная тобой после нашего расставания длиною в несколько лет.
Что‑то ужасное и странное происходит с моим рассудком. Мне снятся кошмары… и твои стихотворения. Произведения на каждой странице мучают и одновременно приносят вдохновение. Просыпаясь посреди ночи, я беру в руки кисть и рисую те строки, которые приснились мне. Может, я параноик и это просто плод моего воображения?
Помнишь свое стихотворение «Бабочки»? Пару недель назад я проснулся в холодном поту, когда рассудок сам напомнил о существовании твоей любви в таком обличье.
У тебя в руках мои бабочки,
Я прошу, не сжимай ладони.
Не хочу, чтобы эти лампочки
Все потухли от жуткой боли.
Сразу вскочив с постели, я сел за свой мольберт, чтобы изобразить черты будущей картины, только что родившейся в голове. Собственные мысли плавно направляли меня к нужной идее. Казалось, что в этом безудержном потоке смешались кисти, краски и мои чувства. Сердце бешено стучало от предвкушения собственного исцеления.
Белое пространство мольберта постепенно начало заполнять множество разноцветных бабочек. Две человеческие души, стоящие друг напротив друга, невинно вглядывались в родные глаза. Образ девушки постепенно становился знакомым, и, когда отодвинулся чуть поодаль, я обомлел. Я рисовал девушку, похожую на тебя, Лилу[1], отчего мне становится не по себе. Ты держала в своих хрупких ладонях сердце, олицетворенное в виде крылатого существа. Пространство вокруг начинало светлеть на несколько оттенков. Так твоя любовь дарила тепло.
[1] Лилу – белая лилия, олицетворяющая девственную чистоту и совершенство. Идеальный образ человека во всем его представлении.
