Осколки грёз

Конечный счет – 53:50.

Зал разразился овациями. Парни сразу же подбежали ко мне и усадили к себе на плечи. Я долгое время не мог поверить, что мне удалось забить решающий мяч.

Судья зафиксировал нашей команде первую победу в матче, а школе Степинаца – первое поражение.

С победными криками я выбежал на трибуны к Ванессе и подхватил ее на руки. Она нежно поглаживала мои щеки и, как и обещала, наградила своим поцелуем.

После матча мы пожали руки соперникам и вышли в раздевалку.

Мы сделали это. Я сделал это!

Мистер Нельсон редко проявлял эмоции, но в этот раз он вбежал к нам с криками:

– Парни, такой игры я давно не видел! Спасибо вам. Все мои наставления вы выполнили беспрекословно. Надеюсь, что эта победа будет лишь маленькой частью того, что вас еще ждет впереди. Жду вас всех на тренировке в среду. Еще раз с победой! – Тренер поднял руки вверх, сцепляя их в кулак, и наши возгласы стали еще громче.

– Если мистер Нельсон так обрадовался последнему броску Стэнли, то что тогда будет, когда мы выйдем в финал?

– Его придется подготавливать к такому знаменательному событию. Если так дальше и продолжим играть, то дорога в Сиэтл нам открыта. Потому что мы кто? – крикнул Дерек, и мы хором ответили:

– «Потертые шрамы»!

– Мы всегда будем впереди, потому что наши шрамы с каждым годом становятся глубже!

Постепенно наши крики становились тише. Парни расходились один за другим. Тишина заполняла пространство, и я наслаждался ею. После матча мне захотелось привести мысли в порядок, поэтому я решил пройтись в одиночестве.

Лицо обожгло прохладным ветром. Улицы ночного города затихли, и единственный шум, который изредка доносился, был гулом машин.

Я направился в сторону парка, он был одним из ярких зеленых пятен в самом центре города. Весной это место становилось особенно вдохновляющим, когда сотни цветущих японских вишен наполняли парк своим ароматом, а оттенки розового пестрели повсюду. По вечерам здесь зажигали десятки фонарей, расположенных вдоль узеньких пеших улочек. Мне нравилось часами бродить по тенистым рощам, усыпанным лепестками цветов, в поисках своей Музы.

К тому времени, когда я подошел к своему любимому месту, где от света оставался один огонек в конце ограждения, а ветви плакучей ивы свисали на скамью, я заприметил девушку. Не знаю, что двигало мной в тот момент, но я решил подойти к ней.

– Можно?

Тень девушки кивнула в ответ, и я приземлился на соседний край скамейки. Из‑за приглушенного света у меня не получалось разглядеть черты ее лица.

– Погода сегодня хорошая, – решил начать я разговор, чтобы немного разбавить наше молчание.

Незнакомка звонко засмеялась от моей глупости, и я едва заметил, как на ее лице появилась улыбка. Похоже, я немного развеселил ее.

Я бросил взгляд на лежащий рядом с ней блокнот и ручку.

– О чем пишешь? – поинтересовался я.

– Да так. Ничего особенного, – произнесла она. Ее голос отдаленно что‑то напоминал мне.

– Знакомое чувство.

Силуэт девушки развернулся в мою сторону, словно пытался изучить меня. Мы сидели слишком далеко друг от друга, чтобы не нарушать создавшийся вокруг нас покой.

– О чем ты?

– Я тоже не любитель делиться чем‑то личным. – Я усмехнулся, вглядываясь в проходящих мимо людей. – Обычно все переживания, изложенные на бумаге, должны оставаться в пределах своих границ, не нарушая их.

– Ты тоже пишешь?

– Если это можно так назвать. Но мы определенно с тобой похожи.

Весь разговор походил на свидание вслепую. Никто из нас не знал своего собеседника, но складывалось ощущение дежавю.

– Мы раньше не встречались?

– Думаю, что нет.

– Наверное, показалось. – Она опустила голову к блокноту.

Неподдельный интерес к девушке и ее загадочным заметкам только возрастал. Я подвинулся ближе.

– Ты всегда такой любопытный?

– Только когда дело касается искусства, – произнес я, и незнакомка тут же закрыла исписанные листы. Некоторое время мы молчали, пока она вновь не продолжила:

– Мне нравятся звезды. В них есть что‑то особенное. В каждой из них. Когда я впервые подумала об этом, рядом со мной оказался человек, который смог разделить со мной мои странные мысли. После нашей последней встречи с ним во мне родилось необычное чувство, похожее на вдохновение. Его можно сравнить с облаком, таким воздушным и нежным. Словно хочешь раствориться в нем без остатка. – Она замешкалась, но после, продолжив, сказала: – Не знаю, почему я рассказываю об этом тебе. Чужие секреты проще хранить, так ведь?

Девушка продолжала смотреть в небо. Пазл складывался.

Эмили. Это была она.

Я сидел с ней на одной скамейке на расстоянии вытянутой руки. Мне не хотелось нарушать нашу идиллию какими‑либо объяснениями, поэтому я решил притворяться до самого конца.

– Может, прочтешь мне что‑нибудь? – настойчиво попросил я. Во мне что‑то перевернулось, когда я вновь случайно встретился с той, от которой так собирался бежать.

– Думаешь, что это хорошая идея?

– Да. Точно лучше, чем отвечать вопросом на вопрос.

Она усмехнулась, а мои уголки губ растянулись в глупой гримасе. Хорошо, что на улице было достаточно темно для этого зрелища. В движениях Эмили чувствовалось сомнение.

– Может, я возьму тебя за руку, чтобы ты так сильно не волновалась?

Ее мягкая ладонь коснулась моей, и я вспомнил первый день, когда увидел ее – такую хрупкую и неприкосновенную.

Когда ее губы произносили строчки стихотворения, я на мгновение закрыл глаза.

 

Осколки грез

Мелькают лица в поисках искусства,

Касание тел в затерянных тенях.

Они не знали, что такое «чувства»,

Пока их души пепел не связал.